— Это важный проект, Себастьян. Один из самых важных в современной истории после проекта самого Хуана. Мы нашли следы Мигеля де ла Росса в Канаде, но знаем лишь примерный район, где он может быть. Где-то около Сиэтла. И по косвенным данным, «двадцать шестые» поставили ему гипноблок; даже захватив его, мы ничего не получим. Попробуй он заикнуться о своих работах под пытками или сывороткой — превратится в овощ. Документов по этому проекту не осталось, вообще, в принципе. Либо они спрятаны настолько надёжно, что нам проще установить новую власть с новым монархом в стране, чем получить их.
— А исследования «вкусные», — потянул Себастьян, лишь недавно осознавший перспективы таинственного открытия.
— Да, «вкусные». И этот ребёнок — единственный аргумент, единственный способ как-то повлиять на будущее в перспективе. Он должен был быть нашим, и я пошёл на ОЧЕНЬ нелицеприятный шаг ради этого. Да-да, не смотри на меня, я сам себя презираю. Я — ничтожество. Но есть вещи гораздо выше моего к себе отношения.
Отец помолчал. Вздохнул и продолжил:
— Если честно, я так и не понял, как паршивец-лягушонок вышел на меня, на мой след в деле. Операция прошла хоть и со сбоем в начальной фазе, но по минутам в конечной. Дура Гарсия купилась на все наши заготовки по смерти ребёнка, врачи не раскололись, а вскоре, через годик-другой, чтоб не было заметно, с ними начнут происходить несчастные случаи. Сам Пепе был крайне не заинтересован сдавать меня — он только с виду накаченный и крутой, но за свою шкуру дрожал — не представляешь как. Идиот Сколари — вообще не при делах, истинный козёл отпущения. Никаких улик, следов и зацепок. Но этот гадёныш сразу встал на след, и даже посмел дразнить меня, подкинув моим людям вот это. — Отец достал следующий лист и передал ему. С него на Себастьяна смотрела… Улыбающаяся Сильвия, его сестра. Особенно красивая в полутьме ночника кабинета.
— Дескать, он может ударить по ней, если я попытаюсь что-то сделать ему и его расследованию. Щенок!
Сеньор Октавио грязно выругался.
— Конечно, он бы так не сделал, это лишь уведомление о намерениях, о том, что он ЗНАЕТ. Но я… — Снова вздох. — Я напрягся, Себастьян. Испугался на самом деле. Ты же знаешь мою интуицию на неприятности. И эта интуиция полностью подтвердила своё гордое предназначение — я успел уследить за планами щенка до того, как это фатально бы сказалось на нашей семье.
— До того, как он подкупил Сильвию? — нахмурился Себастьян.
— Фрейю. Пока только Фрейю, сынок. Рассказав ей правду.
Теперь молчал Себастьян. Отец усмехнулся и, дав ему подумать, продолжил:
— Не смотри на её высочество как на дурочку, она та ещё лиса. Но она — политик, и без доказательств никогда никому ничего не предъявит и не скажет. Однако она поверила, полностью и безоговорочно. И нанесла удар второго уровня, задуманный лягушонком.
— Поговорила с Сильвией.
— Да. И была достаточно убедительной, та тоже поверила его аргументам.
— Но отец… — У Себастьяна перехватило дыхание. — Отец, но эта паршивка могла прийти к тебе! И спросить в лицо! Почему сразу так — бомба в собственный дом?
— Она пришла. — Сеньор Феррейра кивнул, а глазки его забегали. — Но вот тут, чтобы ты не обвинял её понапрасну, отчитаюсь: я не стал с ней разговаривать. Я её отфутболил, как мячик на поле, ещё больше разозлив. ЭТО Я ЗАСТАВИЛ ЕЁ ПРОНЕСТИ В ДОМ ЭТУ ЧЁРТОВУ БОМБУ, сын! — воскликнул он, сверкая в полутьме глазами. Яростно, гордо, словно отчитываясь в свершении подвига. — Вы ещё слишком молоды тягаться со мной, и ты, и она. И она сделала то, что я хотел — принесла и активировала этот адский механизм.
— Так значит… — Себастьян обвёл ладонью вокруг. — И в доме в этот момент не было ничего ценного?
— Естественно. — Презрительная усмешка. — Все базы данных были скопированы и перевезены в безопасное место ещё позавчера. А то, что здесь осталось — просто техника. Которую можно купить.
— Это деньги, — покачал головой Себастьян. — Эта техника стоит денег, и немалых. Представляешь, сколько стоит заново обставить и переоборудовать такой дом?
— Это всего лишь деньги, Себастьян, — парировал отец. И замолчал, давая ему самому «догнать» эту мысль.
— Смысл, какой в этом смысл? — Себастьян снова встал и заходил по комнате, но на сей раз отец его не одёргивал. Наоборот, развалился в кресле с самым невозмутимым видом.
— Смысл в том, что лягушонок осуществил свою месть. Мы квиты. И теперь можно начинать работать с ним с чистого листа.