Молчание. Обалдение. Эдуардо в ответ лишь непонимающе хлопнул глазами.
— Снежка, обернулся я к Марте. — На время штурма ресторана ваш взвод назначается хранителями его высочества. — Я сделал паузу, и не зря. Картинная мина неприязни, которую Марта нацепила, подходя к принцу, сменилась недоумением, растерянностью, затем пониманием. Гномики начали удивлённо и опасливо переглядываться — я что, серьёзно?
— Хуан, но я… — начала Марта.
— Отставить возражения! Решение согласовано с главой опергруппы. Подготовка у вас достаточная — справитесь.
— Но…
— Никаких «но»! Отставить! Выполнять! — отрезал я.
— Есть выполнять! — козырнула она. И бросила на Эдуардо испепеляющий взгляд.
Я вновь осмотрел растерянного принца.
— В качестве меры воздействия за непослушание… Короче, не будет слушаться — прострели ему что-нибудь ненужное или неважное. Что заживёт быстро и без последствий, но заживать больно. — Я выдавил плотоядную улыбку. Принц нервно сглотнул.
— Есть без последствий! — снова козырнула Марта, входя во вкус.
— Убивать — запрещаю, — я картинно нахмурился. — Даже если очень захочется. Но бить — можно.
— Есть, бит можно! Есть, даже если очень захочется! — продолжала играть на зрителя эта юная стервочка.
— Вольно. — Я зацепил ошарашенного принца за локоть и оттащил в сторону, подальше от этих волчиц, пока не съели. Он, похоже, так и не понял, что концовка была представлением, поверил серьёзно. Что ж, иногда хорошо иметь жёсткий имиджевый ореол. Меньше напрягов.
— Слушай, парень, хочу поговорить как мужчина с мужчиной, — начал я, но был перебит.
— Не стоит. Мне эта… Прелесть в юбке… Не нужна. Можешь брать её себе и делать что хочешь. — Он презрительно скривил носик. Я усмехнулся.
— Парень, ты не понимаешь. Мне плевать на тебя и твоё разрешение. Плевать на то, что у вас там было. Плевать, что ты думаешь о ней и обо мне. Вообще на всё плевать. Но она — моя девочка. Я её сплю и танцую. А я очень не люблю, когда обижают моих девочек. Сечёшь?
Эдуардо непонимающе моргнул. Нахмурился.
— А ты такой заправский мачо? И скольких ты «танцуешь»?
— Это моё дело, — отмахнулся я.
— Да ладно, колись. — Он ткнул меня локтем. — А вдруг я случайно пристану к кому-то из твоих, и ты меня убивать будешь? Ты же будешь, да?
— Буду. — Я согласно кивнул. — Вот например та девочка, за которую мы едем мстить. Она моя, и я продам душу дьяволу, но отомщу. То же касается и остальных.
— Вон, видишь, с красными волосами? — кивнул я на огненного демона. — Моя. Даже не думай подходить.
— Фрейя знает? — усмехнулся негодник.
— Догадывается. — Кажется, Эдуардо был осведомлён, что эта рыжеволосая… Ему не чужая. Ну и ладно, мне же лучше. — А ещё вон те девочки, малолетки. Весь их взвод.
— А, а это те, ради которых ты дрался?
— А ты осведомлённый! — похлопал я его по плечу.
— Да нет, просто не глухой. Умею слушать как эти трещётки трещат. А ещё твои вон те. Близняшки, девочка с Востока и та, что игольник держала, тебя защищала. Да?
— Я снова похлопал его по плечу.
— Соображаешь. И — Марта. Со всем её взводом.
— Что, всех танцуешь?
— А ты сомневаешься в моих способностях?
Принц лукаво улыбнулся.
— Да мне всё равно. Тебе от Фрейи бегать.
Помолчали.
— Есть ещё, — продолжил я, чтоб не молчать. — Но с ними просто сплю, они не мои. Сами по себе. Потому тут я не указ. Уболтаешь — твои будут. Но рядом с этими чтобы я тебя не видел. Всё ясно?
Он довольно улыбнулся.
— Так точно.
Помолчал, собираясь что-то сказать.
— Хуан, это… Вон ту сеньориту видишь? Вон-вон ту, что слева? — Принц указал на Анариэль. — Раз уж у нас такой мужской разговор, то и я тебя предупреждаю. Она — моя. Даже не думай к ней подкатывать.
Я улыбнулся. А это стервец мне всё более и более нравился. Чем-то похож на меня — наглый, бесстрашный, безрассудный… Господи, это я говорю?
— Вкус хороший. Достойная девушка.
— Угу. И всего одна. Так что… Предлагаю паритет. Все твои на одну мою. Как тебе?
— Если обещаешь не задирать Марту — не буду. Уговорил. — Моя улыбка стала неприлично весёлой.
— Тогда по рукам.
Мы пожали друг другу руки, и я не понимал, кто из нас больший идиот в этой ситуации.
Когда он развернулся идти к кортежу, вдруг повернулся и произнёс, видно, давно свербило.
— Хуан, мне жаль тех людей. Которых я тогда… В общем… — Опустил голову. — Я больше никогда не садился за руль. Даже трезвый. И вообще с тех пор я… Я стараюсь трижды думать, чтобы от моих действий никто не пострадал.