Черт! Может, она почувствовала его желание? Может, она потому и запаниковала?
Да нет. Она покраснела и прикрылась, когда заметила, что от вожделения на него напал столбняк. Она была смущена, но не испугана и не разгневана.
Может, он ей тоже нравится? Такая мысль разожгла его желание еще сильнее. Рику понадобилось усилие, чтобы справиться с собой.
Он не может сейчас вернуться туда по многим причинам.
Он твердо, даже раздраженно уверил ее, что она ничего ему не должна за его помощь. Но он хочет ее.
Она живет под его крышей, под его защитой… Значит, он должен защищать ее от него самого.
Кроме того, там Джой. Как может у Рика возникать вожделение к женщине, чей сын находится с ними в одном доме?
И еще есть его собственная мать. Что она скажет, если узнает, что ее сын горит желанием к женщине, которую едва знает, женщине, которой он хочет помочь, а не обидеть? Рик чувствовал себя смущенным.
В одном он был несомненно уверен: Кейт не будет пока преодолевать лестницу.
Поняв, что его автомобиль направился в сторону работы, как старая лошадь в стойло, Рик повернул налево и поехал к матери. Поскольку он не хотел, чтобы Элис узнала о его чувствах, он не стал обсуждать с ней свои тревоги. Он едва отвечал на ее вопросы о Кейт и Джое, а потом погрузил еще одну двуспальную кровать в свой новый джип. В доме матери не было и следа ремонта, но Элис уверила его, что рабочие могут прийти в любой момент. И протянула сумку с вещами, чтобы он захватил ее домой.
Поцеловав мать в щеку, он направился к себе. На половине пути он понял, что впервые за последние три года с радостью едет домой. У него дома семья.
Хорошо, пусть не его семья. Но теперь его ждал не пустой дом. В нем царила жизнь.
Когда он внес коробку в дом, то почувствовал запах еды. Кейт, похоже, разогревала на плите какой-то суп. Его первой реакцией было пройти в кухню и самому взяться за дело, но он остановил себя. Она уже может разогреть суп.
Рик поставил коробку к стене в холле и направился в кухню посмотреть, как там дела. Только он открыл дверь, сердце у него остановилось.
Джой, а не Кейт, разогревал суп. Малыш с полотенцем в руках стоял на стуле перед плитой.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Рик.
Джой повернулся. Полотенце выпало из его рук и одним концом попало в огонь.
— О Господи! Джой, скорее уйди оттуда!
В два прыжка Рик оказался у плиты. Он снял Джоя со стула и схватил полотенце, которое начало гореть. Когда детектор дыма включил сирену, Рик уже успел бросить полотенце в раковину и залить его водой.
Восстановив дыхание, он повернулся. Джой стоял там, куда Рик его поставил. Его глаза стали огромными и налились безмолвными слезами.
Рик взял его на руки и крепко прижал к себе.
— Слава Богу, что ты не пострадал. Ведь так?
Рик стал рассматривать Джоя. На рубашке спереди остались черные полосы, но следов огня не было.
Слава Богу!
Джой затряс головой и, всхлипывая, проговорил:
— Прости меня, Рик.
— Я знаю, что ты не виноват, малыш. — Повернувшись к плите, он одной рукой выключил горелку и переставил кастрюлю с супом.
— Что происходит? — раздался в холле голос Кейт. Джой, что ты делаешь? Выходи оттуда! Сейчас же!
— С ним вес в порядке, Кейт, — закричал Рик.
Детектор дыма выключился, и он расслышал, как Кейт скачет через холл.
Он прищурился, когда она появилась в дверях, охваченная ужасом. Ее ночная рубашка закрутилась вокруг лодыжек.
— Что произошло?
Он не стал смягчать резкость своих, слов:
— Где, черт возьми, ты находилась?
— В ванной. Пыталась помыться, тихо произнесла она. — Что? Почему здесь все в дыму? Джой, с тобой все в порядке?
Малыш смущенно вертелся у него в руках, и Рик опустил его на пол. Мальчик бросился к матери и обвил ручонками ее талию.
— Мамочка, прости. Я не хотел. Честно!
Кейт отпустила правый костыль и крепко обняла сына. Продолжая его держать, она взглянула на Рика.
— Что случилось?
Рик показал на кастрюлю.
— Кажется, Джой готовил тебе еду.
Она в изумлении широко раскрыла глаза.
— Готовил?
— Когда я вошел, полотенце, которое он держал, попало в огонь.
Кейт схватила Джоя за плечи.
— Что ты сделал? Я никогда тебя не учила зажигать плиту.
Глаза Джоя опять наполнились слезами.
— Я знаю, но… но… Мы вместе с мисс Элис готовили много блюд. Она позволяла мне. И я хотел… он всхлипнул. — Я хотел поразить тебя…
— Но у тебя вышло не самым лучшим образом. — Кейт обняла его крепче. И никогда, никогда больше так не делан. Ты меня слышишь? Ты слишком маленький, чтобы готовить.
— Но мисс Элис позволяет мне…
— И поверь мне, я ей скажу, — добавил Рик. — Но, по крайней мере, там ты не один, и если что-нибудь случится… Она никогда не позволила бы тебе самому готовить. Ни здесь, ни у моей матери ты не должен подходить к плите. Ты понимаешь?
Джой поднял обиженные глаза на Кейт, которая рассматривала, нет ли на нем ожогов.
— Мамочка, я просто…
— Неважно, какие у тебя были намерения, Джой.
Рик прав. К плите не подходи! — Ее колотящееся сердце наполнилось жалостью к расстроенному сыну, но ей нужно было держаться. — А сейчас пойди наверх и смени рубашку.
Кент следила, как Джой выходил из кухни: как солдат, потерпевший поражение. Затем подняла брошенный костыль и выпрямилась. Ее паника прошла, и теперь она стала думать, что ее сын чуть не спалил дом Рика.
Она обернулась и увидела, что тот ее рассматривает. У нее громко забилось сердце.
— Мне очень жаль, Рик. Ты, наверно, захочешь, чтобы мы уехали, потому…
— Пожалуйста, прекрати. — Он взял сгоревшее полотенце и выбросил его. Ты понимаешь, что могло произойти? И почему?
— Конечно, понимаю. Мой сын мог сжечь твой дом. Если бы ты не пришел… — Кейт задрожала. — Не могу тебе передать, как мне жаль. Я знаю, это моя ошибка. Мне нужно внимательнее за ним смотреть.
— Ты права, это твоя ошибка. — Рик снял кастрюлю с плиты. — Но не потому, что ты оставила его одного. Ему уже почти пять. Ты можешь оставить его на пятнадцать минут.
Она кивнула.
— Я тут все уберу.
— Какого черта, о чем ты говоришь? — Он понес суп к мусорному баку. — Я сомневаюсь, что ты понимаешь, как велика твоя вина.
— Он — мой сын. Значит, я несу ответственность за его действия.
— Он — твой сын. Ты хорошо его воспитала. Он так же чертовски независим, как и ты. И именно независимость чуть не убила его.
Она отошла на шаг.
— Что?
— Он попробовал готовить самостоятельно. Откуда могла возникнуть такая мысль в голове у ребенка?
Не идет ли это от твоего поведения и твоих слов: «Оставь меня и иди к черту»?
— Я… — Господи, неужели Рик прав? Может, действительно самостоятельность, которой она учит сына, принесла ему больше вреда, чем пользы?
— Твое отношение трудно принимать, когда оно представляет опасность для тебя. Но сейчас ты доказала, что это опасно и для твоего сына. Неужели ты хотела, Кейт, сделать сына таким чертовски независимым, чтобы он сам себя убил?
Кейт с трудом села.
— Я не представляла…
— А теперь представляешь. — Рик открыл посудомоечную машину и швырнул туда кастрюлю.
Кейт показалось, будто он швырнул кастрюлю в нее.
— Если ты вызовешь такси, мы уедем.
— И куда ты собралась?
Она пожала плечами.
— Не имеет значения.
Он закрыл посудомоечную машину и с трудом перевел дух.
— Вы останетесь здесь. Бог знает, что ты сделаешь с ребенком, если меня не будет рядом.