Но тут по спине отброшенный тугой волной шелка хлопнул клапан ранца. Забыв обо всем, он смотрел на раскинувшийся до горизонта зелёный фон леса, стальной блеск петляющей реки. Приземлился удачно, спружинил на бок и погасил купол. Почти не протащило.
Свесив ноги, они сидели на краю парашютной вышки.
— Алекс. — Приятель чуть повернулся, опасаясь смотреть вниз. — Я высоты с детства боюсь. Что‑то надо делать, каждый раз меня выталкивать некому будет, а прознают отцы командиры, отчислят вмиг.
— Ну, все боятся. — Алексей пожевал губу. — Я тоже боюсь, что теперь, всех гнать.
— Ты не поймёшь. — Вовка печально вздохнул.
Они залезли на вышку специально. Первый раз, на верху, страх зацепил так, что похолодело в ступнях ног. Однако, сев на край, и посидев минуту — две, заметили, бояться словно надоело, страх стал подконтрольным. Ещё пару дней, и они могли сидеть уже спокойно. А сегодня, даже Вовка сумел оторвать руку от перил и повернуться к собеседнику. Тут их и застал товарищ Груздь.
— Але, бойцы. — Неслышно подойдя к вышке, он задрал голову и разглядывал их с нескрываемым любопытством.
— Вы что там, как мушкетёры, заговор устроить решили? Ну‑ка, слезайте.
Застигнутые врасплох, солдаты начали подниматься.
— Э, нет. Куда? — Остановил командир. По перекладинам вниз. — Он стоял, ожидая. — Что, слабо?
Командир явно не шутил. Какие шутки. Добряк Вася, как звали его курсанты, прошёл три войны и немыслимое число командировок, где, понятное дело, не мёд собирал. Поэтому, когда он говорил, его слушали.
Деваться некуда. Алексей посмотрел на Вовку. — Спокойно, он прибавил металла в голос. — Ты пристегнут, — почему‑то добавил он.
Вовка странно глянул на него и внезапно успокоился.
Он развернулся и, поискав перекладину ногой, повис на вытянутых руках. Нащупав, закрепился и, балансируя, перехватил трубу, присел, зацепился и проделал операцию снова. Удивлённый Алексей последовал за ним.
— Земля, не смотреть на землю. — Убеждал он себя. — Командир знает, что делает, мы сможем.
Пятнадцать метров они преодолели за пять минут. Мокрые от пережитого страха, соскочили с последней перекладины, но возле вышки уже никого не было.
— Алёха! — Вдруг заорал Вовка. — Я смог, тудыть его, смог!
Он упал в траву, глядя на вышку. — Я смог, совсем не боялся, мне казалось, на поясе страховка. Он сел, удивлённо глядя на друга. — А ведь это ты мне сказал — страховка.
— Ладно, Алексей вытер со лба пот, и тоже присел в траву, колени дрожали от пережитого страха, но в душе была радость. Он это сделал. — Главное, мы слезли.
Часовой развернулся и неторопливо двинулся в обратном направлении. До угла ему оставалось ещё три метра.
Алексей выждал и двинулся в такт шагам противника. Раз, два, три, разворот. Он опустился на корточки, сжавшись в комок,
Маскировочный комбинезон с нашитыми кусками ткани, ветками, листьями, скрывая контуры тела, превратил его в неприметный на фоне кустов бугорок. Пять шагов, разворот. Часовой вдруг остановился и резко обернулся назад.
«Чтоб тебе». — Алексей едва успел прервать движение и замер в неестественной, полусогнутой позе. Ноги мгновенно занемели.
Часовой внимательно осмотрел прилегающую территорию, поправил автомат за спиной и нехотя отвернулся.
«Раз, два, три». — Алексей, увеличивая шаги, пошёл в разбег и на счёт четыре, в прыжке, сбил часового с ног и, падая, рубанул ножом по шее, другой рукой успевая зажать рот.
— Готов — он поднялся и протянул руку. — Вставай, Вова, ты помер.
— Совсем сдурел? — Вовка растирал шею. Хорошо, резиновый. А если б настоящий? И вообще, я тебя, кажется, слышал.
— Если слышал, чего не стрелял? — Алексей понимал, что приятель, если и слышал, уверен не был, а открыть огонь по кустам, без противника — это незачет.
— Надо было стрелять — хлопнул он друга по плечу — был я там.
— Ладно, погоди, сейчас я тебя сделаю. — Вовка натянул маскировочный комбинезон, а его напарник двинулся к складу. Занятие по снятию часовых продолжалось.
Среди множества инструкторов и преподавателей в роте был свой человек–легенда. Бойцы, на перекурах, пересказывали о нём слухи и домыслы. Ему подражали и побаивались. Хотя, на первый взгляд, невзрачный, худощавый, а в камуфляже и вовсе щуплый, он совсем не походил на супермена.
Однако, как уже успел понять Алексей, в разведке такие здоровяки как он, конечно, тоже имеются, но хватает и солдат обычного телосложения.
Вёл он предмет, который, как, оказалось, считался в спецназе вторым по важности после бега. Предмет назывался — Работа с ножом.
— Нож, это главное оружие разведчика. — Сказал на первом занятии Влад. В полном варианте его прозвище было — Влад Дракула.
— Почему? — Задал он вопрос и сам ответил. — Скрытность и тишина, вот что спасёт вас в тылу противника. Оружие, будь оно трижды совершённое, не даёт гарантии бесшумности.
— Объяснять почему, думаю, не надо. — Он прошёлся по залу. —
Нож должен быть продолжением руки. Сейчас модны стали эти боевые искусства. Он косо глянул на сидящего в общей массе Леху, так вот, нож гораздо эффективней всех ваших прыжков и криков. А сталь, всяко, твёрже руки.
— Во–первых, — он совершенно незаметно вынул нож.
— Доставать его нужно мгновенно — это восемьдесят процентов успеха. В неожиданной схватке побеждает тот, кто первый достанет оружие, — это понятно? Второе, никаких понтов, вы не в балете. Финты, уклоны оставьте для уличной шпаны. Удар по блокирующей или бьющей руке и добивание. В горло, в лицо или в сердце.
— Первое правило. — Начал инструктор. — Рукоять ножа расположена по диагонали ладони, причём сила захвата в кольце из безымянного пальца и мизинца. Указательный, средний и большой пальцы лишь слегка придерживают оружие и направляют его в цель…
Они учились выхватывать нож в любом положении, лёжа, стоя, в прыжке, с разворота. Сотни, а то и тысячи раз, до полного автоматизма.
Следом пошла отработка удара. — На манекене, в спарринге, с резиновыми лезвиями, с настоящими ножами. Влад преподавал и метание ножей, как оказалось, тоже необходимую науку разведчика.
В работе ножом прекрасно зарекомендовал себя Вовка, он неожиданно быстро достиг очень приличных результатов. Техника простая и надёжная, а особенно скоростная работа позволяла ему справляться с партнёрами за две, три секунды.
А вот метание пришлось по душе Алексею. Он интуитивно выбирал нужный замах, и процент попаданий у него был лучшим в группе.
Нож для метания — особый, тяжёлая ручка, отверстие для тросика. Но, брошенный мастером, имеет силу, в два раза большую, чем удар рукой, а если учесть, что расстояние для прицельного броска около пяти метров, то преимущества очевидны.
Конечно, тренировки важны, но играют роль и природные способности.
Кому‑то дано, и тогда тренировки помогут добиться выдающихся результатов. Алексею было дано. Он метал в прыжке и стоя. Спиной и с переворота, а нож, как заколдованный, вонзался именно в место, куда был предназначен.
Даже Влад, глянув на Лехины достижения, покачал головой, заметив. — В цирке большие деньги можешь заработать.
Вроде похвалил?
Дни шли. Рукопашка, стрельбы, ножевой бой, работа сапёрной лопаткой, психологическая подготовка.
Ох, как трудно далось это упражнение, далеко не каждый смог запросто возиться в кровавом месиве. Возили их и в морги, на вскрытия.
После этих занятий отношение к службе у Алексея изменилось. То, что раньше считал просто тренировкой, приобрело зловещий и суровый смысл. Что делать с заметившим разведчиков мирным жителем? Отпустить, но это гарантированный провал и смерть всей группы. Ответ один, но как даже самому себе признаться в том, что это придётся сделать?
И Алексей нашёл выход. Он определил для себя: Всё, что должно делать — это работа, без эмоций. Просто служба, на которую ты попал по незнанию, по недомыслию, из глупой романтики, но это то, что ты должен делать, и делать хорошо. Или уходить, или делать. Решить один раз.
Он прошёл через этот порог. Теперь тренировался серьёзно, в полный контакт, не жалея себя. Ему казалось, если он терпит боль и готов к смерти, то и сам, при вынужденном убийстве, морально имеет право на это.