От нечего делать я принялся наблюдать за ними. Стена, похоже, глушила-таки все звуки, и через проделанное мной отверстие лишь смутный гомон доносился. Но по выражениям лиц мне вовсе не сложно было догадаться, что за реплики они то и дело бросали.
Как они там носились! Сначала хаотично, по всему моему загону и с растопыренными руками. Я только посмеивался — поднырнуть под эти руки и проскользнуть под ними смог бы самый молодой и неопытный хранитель.
Потом они выстроились в шеренгу у одного края стены и двинулись к другому, как загонщики на охоте, дичь поднимающие. Ну-ну, они бы еще сетью вооружились, подумал я, очень надеясь, что отцы-архангелы не пропустят и это мое пожелание.
Я почти поверил, что они пошли мне навстречу, когда внештатники сбились в кружок — голова к голове — в центре загона и принялись обсуждать что-то. Вернее, слушать одного говорящего, все время тыкающего рукой в сторону моей мебели. То ли он самым глазастым оказался, то ли намек свыше получил, но уговорил-таки направить поиски в новое русло.
Сначала они обнаружили зачаток моего подкопа, а потом и мой незаконченный лаз — через него до меня донеслось торжествующее рычание. Амбалы эти через него, конечно, не пролезут, но я занервничал.
— Можешь пару своих к выходу послать? — воззвал я к Стасу. — В Татьянином виде.
— Что — сам не справляешься? — фыркнул он насмешливо, но с явным облегчением.
— Нет, мне нужно, чтобы они там немного пошумели, — объяснил я. — Только не слишком — чтобы там сигнал о попытке прорыва успели дать.
— Пошуметь — это мы всегда пожалуйста, — оживился он. — А то уже было загрустили.
В отличие от отцов-архангелов, Стас отреагировал на мою просьбу мгновенно. Хотя не думаю, что из особого расположения ко мне — скорее всего, он ухватился за возможность хоть в сокращенном объеме схлестнуться с внештатниками.
Одним словом, буквально через десяток минут те, которые облепили стену возле моего отверстия, вдруг замерли, и еще через мгновенье сорвались с места, устремились в едином порыве, как стая пираний, к двери и скрылись за ней.
Я выдохнул с облегчением. Теперь пока они к выходу скатятся, собратьев своих на блокпосту откачают, убедятся в успехе моего якобы прорыва, разрешение на погоню запросят — темный гений уже точно освободится. До леса внештатники, скорее всего, раньше меня доберутся, но там я уже давно все варианты развития событий продумал. Скорей бы!
Вот что-то мне подсказывает, что войдет сегодняшний день в историю их подразделения внештатной для них, а не для других ситуацией. Только не сразу. Когда поисковую партию за погоней пошлют — в ней последний сигнал о небывалых потерях подавать будет некому.
Замечтавшись, я не сразу заметил, что дверь в здание снова открылась. Вернулось трое внештатников — и один из них разительно отличался от той рыбьей стаи, которая только что резвилась в моем загоне. Они направились прямо к моему отверстию, и у меня снова сердце екнуло.
Новый внештатник был не типично для своего подразделения невысоким и тонко-костным. Примерно моей комплекции. Не издавая ни звука, он принялся сосредоточенно ощупывать мое отверстие, примеряясь к нему то одной, то другой конечностью. В голове у меня забрезжило нехорошее подозрение, что этот следственный эксперимент сейчас установит путь моего побега. Который я, между прочим, не использовал. И конец у этого пути один — у двери к темным. О чем отцам-архангелам, вне всякого сомнения, отлично известно.
— Срочно! — заорал я поваленному дереву у ручья.
— Говори, но быстро, — напряженно и отрывисто отозвалось оно.
— Я выбрался, — последовал я его указаниям. — Дверь откроешь?
Темный гений издал некий сдавленный звук — если бы это был не он, я бы сказал, что услышал судорожный всхлип.
— Луч света в мраке возникает, — завороженно произнес он без какой-либо насмешливости, почти с трепетом, — когда нужнее он всего. Иди, буду через час-полтора.
Какие час-полтора?! Я не знаю, что ему нужнее всего в его темном мраке, а мне нужен выход из этой пустыни безжизненной! Сейчас этот недомерок через стену протиснется, и все! Либо дверь к темным высшей властью запечатают, либо меня возле нее несколько иная встречающая делегация ждать будет.
Ну нет, святые отцы-архангелы, не хватало еще мне здесь застрять! И без шезлонга. Не говоря уже о том, что нечего мне грехи приписывать, которые я не совершал!
Оставалось всего лишь доказать это. Мелкий внештатник уже начал проталкиваться через мой лаз — причем, ногами вперед. Умно, подумал я, голову напоследок оставил — внештатнику она точно не помешает, она у них от мыслей по определению не распухает.
Вытянув над головой руки и извиваясь, как угорь, он медленно продвигался наружу. Я подошел к нему и окинул мысленным взглядом отверстие. Проще всего было дернуть его под определенным углом. Если бы он головой вперед полез, я бы так и сделал. Пусть орет потом, что на него напали — стена-то звуконепроницаемая. А за ноги дергать — только выдать бездарно свое присутствие.
Сосредоточившись, я бросил все силы на стягивание краев отверстия. И то ли уничтожать плоды своего долгого труда оказалось легче, чем создавать их, то ли мой закон надобности еще не разрядился, но вертлявый внештатник таки застрял. Мстительно я еще немного сжал отверстие, и он, по-моему, заорал — ногами, по крайней мере, засучил. Его собратья ухватили его за руки и потянули назад — он отчаянно задергал ногами во все стороны.
Вот пусть и вытаскивают теперь, подумал я, полюбовавшись пару минут картиной протаскивания верблюда в игольное ушко. Можно по частям. Или энергетической подпитки его лишить и подождать, пока похудеет. Выбирайте, отцы-архангелы! Ключевое слово — подождать. И забыть даже думать о том, что я через это непроходимое отверстие сбежал.
А мне пора.
Я пошел, следуя указаниям темного гения. Собственно говоря, они мне не очень-то и понадобились — в этой ровной пустынной местности здание темных я увидел издалека.
Издалека почему-то никак не заканчивалось. Их здание должно было быть не намного дальше от нашего, чем круглый учебный центр, но дорогу к последнему я уже хорошо знал, и на ней было много ориентиров, которые, как столбы верстовые на земле, отмечали продвижение путника.
Тут же монотонный пейзаж пустыни никак не менялся, и скоро мне начало казаться, что я по беговой дорожке эти версты отмахиваю. Потом я вспомнил слова темного гения о том, что расстояния между объектами отличаются на разных горизонтах, и удивился, как это отцы-архангелы не додумались меня на самый верхний запихнуть. Где полный мрак и запустение…
Нет! Я об этом не думал, святые отцы-архангелы! Это была всего лишь цитата из источника, не заслуживающего и капли вашего внимания.
Категорически запретив себе думать — хотя бы до тех пор, пока не доберусь до более обитаемой местности, где мои мысли среди других затеряться смогут — я ускорил шаг, не отрывая глаз от маячащего на горизонте здания темных. Больше смотреть все равно было не на что.
Пару раз я попробовал просто перенестись к нему в силу крайней необходимости, но неопределенность пункта назначения сбила, видно, мой закон надобности с толку.
Или он таки исчерпался на заклинивании внештатника.
Или не сработал ввиду наличия у меня обычных способов достичь желаемого. В смысле, ног.
Или отцы-архангелы вновь поверили в мою неутомимость и целеустремленность.
И правильно сделали. Сосредоточившись только на махине здания, я вдруг заметил, что на нем постепенно стали детали прорисовываться.
Однотонная темная глыба расплылась пятнами различных оттенков серого.
Более светлые пятна приобрели ровные прямоугольные очертания.
В некоторых местах просматривались только эти очертания, словно в однородной массе прорезанные.
И масса эта между ними скоро перестала быть однородной: в ней появились мелкие пятна неровной формы, словно следы эрозии на когда-то гладкой поверхности.
Но сколько я ни вглядывался, я не видел никаких обнадеживающих прямоугольных очертаний внизу здания, у земли. Даже подойдя вплотную к нему. Стена его была изъедена временем: покрыта выбоинами и исчерчена трещинами. Окна располагались существенно выше, чем у нас, и были настолько покрыты пылью, что в некоторых местах только угадывались на фоне стены.
У меня мелькнула мысль, что мы все же лучше умеем за порядком у себя в доме следить — у нас только дверь не смазана.
Но здесь двери вообще не было!
Ошибиться я не мог — отправляясь в путь, я очень внимательно головой во все стороны вертел, и ничего, кроме этой развалины, даже в самом далеком далеко не видел.
С другой стороны, темный гений не уточнил, где вход находится. Я решил обойти здание.
Не удалось. В смысле полностью. У здания оказалось только три стороны. При попытке свернуть за угол на четвертую — с обеих сторон — я уперся в… нечто. Глаза видели перед собой все ту же бесконечную, теряющуюся за горизонтом пустыню, но словно нарисованную на непреодолимой вертикальной поверхности.
Хорошо, что моему закону надобности потребовалось время на восстановление. В запале я чуть было не ринулся за эту преграду, но сознание нащупало нечто, напоминающее прозрачный барьер вокруг места моей ссылки, но не совсем. Скорее, это было зеркало, отражающее пустынное пространство у меня за спиной. Только попытавшись представить себе, что может оказаться за ним, я бросился назад, за угол, к передней стене.