Он сильно сжал ее руку, кольцо больно врезалось в палец.
Анжела хотела выдернуть руку, но тут Николас схватил ее за плечо.
— Пойдемте, жена. Нам пора.
Анжела хотела сгладить создавшееся неприятное положение.
— Я хотела бы сыграть на арфе и спеть.
— Нет, дорогая, — твердо проговорил Николас, моля ее горящим взглядом, — вы должны пойти со мной сейчас же.
ГЛАВА 12
Николас плотно закрыл дверь. Анжела еще никогда не видела его в такой ярости. Он протащил ее за руку в спальню, повернул к себе.
— Бартлет — коварная змея! Он замышляет какую-то гадость!
Анжела тоже кипела от злости.
— Но он же принял…
— Это одна видимость. Ему нельзя верить ни на йоту!
— Откуда вам знать?
— Я его хорошо знаю!
— Он не знает вас!
— Тем лучше, легче раскусить его.
— Но он уступил!
— Держите карман шире!
Анжела сжала кулаки.
— Вы не знаете… откуда вам знать?
— Это моя забота.
— И моя тоже. На карту поставлен мой дом, моя жизнь. За что вы ненавидите Бартлета? Да, я вижу, ненавидите! За что осуждаете его? За те слухи о нем? За его преданность Иоанну?
— Да.
— За что еще? Он оскорбил вас лично?
Николас стиснул зубы.
— Почему вы не хотите сказать мне? — Слезы мешали видеть его лицо. Она с горечью сознавала — он не доверяет ей после всего пережитого вместе.
Николас взял ее за руки, заглянул в глаза.
— Уроки юности запоминаются надолго.
— Почему? Разве я покупала вас? Продавала? Разве я держала вас в рабстве?
В глазах Николаса светились нежность и отчаяние.
— В рабстве нежных объятий. — Он взял ее за плечи. — Я боюсь за вас. Он что-то замышляет. Не знаю, что. Но чувствую, он готовит вам ловушку. О, боже, если бы я только знал, чего от него ждать!
— Что он может замышлять? Он беззащитен. Признал наш брак. Собирается предоставить нам самим распоряжаться нашими владениями и самими собой, — убеждала его Анжела, но не так уверенно, как хотелось бы. Что-то подспудно беспокоило и ее.
— Я слышал его льстивые речи. Он возжелал вас. Приглашает к себе — замужнюю женщину!
— Я не придала значения его болтовне.
— Черта с два, это не пустая болтовня. Он пытается оправдаться. Думает, можно замолить зло пустыми словами. Говорит об Иоанне как о благородном человеке, а о Свонсдоне — как своей законной собственности.
Николас поздно понял свою оплошность.
Потрясенная, Анжела смотрела на него, словно видела впервые. Ее рассудительный Дьявол превратился в неразумное существо. Она понимала, когда он рассуждал подобным образом об Иоанне. Но о Свонсдоне!
— Какое отношение к вам имеет поместье Бартлета?
— Вам не нужно знать. — Николас отвернулся.
Анжела схватила его за рукав.
— Нет, нужно. Свонсдон — мой южный сосед. Вы хотите сказать, его хозяин незаконно узурпировал поместье?
— Да! Именно это я имел в виду. — Николас боролся сам с собой, пытаясь прийти к разумному решению. — Давайте ляжем отдохнуть, завтра нам предстоит тяжелый день. — Он попытался уйти, но Анжела не отпускала его.
— Откуда вам это известно?
— Слышал.
— Где слышали?
— Нигде. — Он направился к тазу с водой. — Уже поздно. Я устал.
Анжела опередила его.
— Давно уже пора рассказать мне все, я должна это знать. Я, видите ли, тоже устала от недосказанностей.
— Вам знание не принесет ничего хорошего.
— Но для вас оно может свершить чудо.
— Сомневаюсь.
Анжела взяла его за локоть.
— С вас это снимет тяжесть, вы слишком долго несли один этот груз.
— Вам хватает собственных забот.
Она прижала палец к его губам.
— Вы взяли на себя мои заботы, разделили со мной невзгоды. Почему же отказываете мне в возможности сделать то же для вас?
— Вы не сможете.
— Сомневаетесь в моей силе?
Он сжал ее руки.
— Нет, мой Ангел. Вы способны сделать все.
— Скажите мне. Тогда ваше бремя станет моим бременем, мы разделим его поровну. Куда бы вы ни поехали, что бы ни делали, я не покину вас.
— Но этому никогда не бывать. Вы не сможете всегда быть рядом со мной.
Она придвинулась ближе.
— Я ваша до конца дней.
Николас поднял руку, стараясь отстранить ее.
— Я не достоин вашей жертвы. Я лгал, воровал.
— Я тоже. Причины легко объяснить.
— Вы не знаете всего.
— Бьюсь об заклад.
Николас скрипнул зубами.
— Я никто. У меня нет ничего, что я мог бы дать вам. Деньги, драгоценности — да! Но больше ничего. Ни имени, ни дома. Ни наследства, ни будущего.
— То, что вы дали мне, нельзя измерить земными ценностями. Покой души, поддержка, сила — это называется так, как называется. Деньги, земля, власть — это у меня есть. И все благодаря вам. Но зачем они мне, если я не смогу делить их с вами? Так позвольте мне это сделать. — Она придвинулась еще ближе. — Позвольте. — Анжела целовала его лицо, шею.
Николас заключил ее в объятия.
— Я этого не рассказывал никому, ни одному живому существу, — хрипло проговорил он.
— В таком случае, не согласитесь ли поведать вашу историю ангелу?
В глазах Николаса светилась такая любовь и нежность, какую ей еще не приходилось видеть. Ее сердце пронзала боль за его невзгоды.
— Да, пожалуй, моему Ангелу я расскажу.
Анжела взяла его за руку и привела в светелку. Там устроилась поудобнее на подушках, а он стоял перед ней, опустив голову.
Вдруг он оторвал взгляд от пола, посмотрел Анжеле в глаза.
— Граф Свонсдон — это я.
Анжела не шелохнулась, ожидая его дальнейшего рассказа.
— Я единственный сын Джеймса Сент Сира и его первой жены Констанцы ди Моро из Венеции. И в этом состоит проблема. Видите ли, отец познакомился с матерью, когда король Ричард послал его на Восток подобрать союзников для крестового похода. Родители немедленно поженились, их брак получил благословение кардинала Венеции, король Ричард тоже его одобрил. Мать забеременела мною в первые дни их супружеской жизни. Первые пять лет я жил с матерью и ее семьей в Венеции. В это время отцу часто приходилось отлучаться по поручениям Ричарда в поисках денег и союзников. В результате я мало знал отца, но, к счастью, в семье ди Моро я не испытывал недостатка любви и нежности.
Ди Моро — большая и дружная семья. Их многочисленные сыновья держались вместе в делах и создали такой прочный семейный круг, какого я не встречал ни в Англии, ни даже во Франции. Ди Моро являлись влиятельными людьми в Венеции, им принадлежала одна из трех самых больших корабельных компаний. Они возили товары от азиатских степей до побережья Средиземного моря.
В детстве мать каждое утро водила меня в порт. Я говорил на языке матери и немного на восточных языках — ближних и дальних. Также много узнал о богатствах мира, так как видел прибывавшие на кораблях товары. Хорошо знал человека, правившего городом, и самые богатые семьи города, вроде ди Моро. Правителя Венеции называют дожем. Тот человек обладал железной волей, даже Иоанн может позавидовать его силе.
Николас начал в волнении прохаживаться по комнате.
— Дож представляет для города большую силу. Он заключает союзы, стараясь способствовать развитию торговли. Годами он держит в поле зрения все, что происходит в Священной Земле, так как это помогает контролировать торговые пути. Ди Моро не всегда поддерживали его, они часто враждовали. Во время одного из конфликтов брат матери умер при таинственных обстоятельствах. Остальные братья обвинили в этой смерти дожа. Мы так и не узнали правды.
Однажды вернулся отец. Мне исполнилось пять лет, и я был больше привязан к матери, чем к отцу. Это не отпугнуло Джеймса Сент Сира. Получив отпуск от службы у Ричарда, он возобновил отношения с матерью и начал воспитывать меня. Три месяца мы не разлучались. Затем он уехал так же внезапно, как и появился. Встретил Ричарда на Сицилии, оттуда они направились в Акку, в Священной Земле. После тяжелого сражения город пал. Мне довелось увидеть отца лишь через два года.