- За атмосферу пять с плюсом, - поежившись, говорю, направляясь к скоплению криминалистов.
- Жертва тебе тоже понравится, – обещает Соколов тоном, не предвещающим ничего хорошего.
Недоверчиво хмыкнув, натягиваю перчатки. Поворачиваюсь и, о чудо! Замечаю своего любимого криминалиста! На лице расцветает радостный оскал. Ну, хоть что-то хорошее за последние сутки! Сделав серьезное лицо, медленно обхожу мужчину, слегка задев бедром.
- Ох, простите, это было совершенно «случайно», - с улыбкой поворачиваюсь к Денису.
Наша вражда не знает границ. Честно, не помню, что послужило поводом к открытым действиям, но активно поддерживаю военную кампанию. Это, так сказать, моя месть всем людям с завышенной самооценкой, как глоток свежего, чистого и самого желанного воздуха. Ух, дорвалась!
- Опять ты! – гневно шипит и резко вскакивает.
Конечно, нам ведь мало самооценки – ее не видно, будем ростом давить! О, и мой любимый глубокий вдох, чтобы мы еще и в ширь стали больше. С умилением смотрю на этого Человека. Именно так, большая буква для большого человека.
- Я. Растешь, дорогой. Такое сложное умозаключение, повысил айкью всей улицы! – говорю с придыханием.
Как же мы злимся! Сейчас засвистим, как матерый чугунный чайник. Так и слышу: бзю-ю-ю…
- Какого черта, капитан? – переводит бешенный взгляд на Соколова. – Что она здесь делает? У нас место преступления, а не психбольница!
- То-то на тебе костюмчик соответственный, - придирчиво рассматриваю белый халат. – Только, где завязки? – хватаю за руку, приподнимая.
- Убери руки! – рычит, с яростью отдергивая свою худощавую конечность.
С такой глупой яростью, что даже не замечает, как с запястья соскальзывают часы.
- Тихо-тихо! – отступаю назад и со смешком поднимаю перед собой раскрытые ладони, будто показывая, что ничего не сделаю.
Часы с легкостью соскальзывают с ладони в рукав куртки.
- Он из буйных, да? – громким шепотом спрашиваю капитана, усердно пытающегося сохранить серьезное выражение лица.
Так усердно, что уже покраснел, бедный.
- Я, в отличие от тебя, здесь работаю, психопатка! – произносит Денис с такой важностью, что мое чувство собственного достоинства дергает лапками в предсмертных конвульсиях.
- Поедателем хот-догов? – невинно интересуюсь, специально опуская взгляд на его белоснежный халат.
Мужчина ожидаемо начинает искать несуществующее пятно, вызывая у меня искренний смех.
- Расслабься, Карделев, у тебя петрушка в зубах застряла, - отсмеявшись, говорю и, развернувшись, чуть ли не вприпрыжку иду дальше, краем глаза заметив, как Денис озадаченно проводит языком по зубам.
- Ангелина, в хот-догах нет петрушки, - посмеиваясь, сообщает Соколов.
- Именно, капитан, именно, - тихо отвечаю, не скрывая улыбки.
Рассмеявшись, Антон бросает на меня любопытный взгляд, молчаливо спрашивая.
– Господи, Капитан, всего лишь выброшенная рядом с чемоданом фирменная салфетка. Не подозревайте меня в магии! – хмыкаю.
- Да, когда ты так рассказываешь, все, и впрямь, кажется простым и понятным, - со вздохом признается капитан. – Только никто не обращает внимания на такие мелочи.
- Наоборот, вы видите лишь отдельные мелочи, а надо - картину целиком, - спокойно возражаю и встряхиваю рукой, заставляя часы выпасть на ладонь. – Отдадите ему попозже, - незаметно передаю капитану.
- Ангелина, ты такой ребенок!
Улыбнувшись, таинственно пожимаю плечами.
Фух, отвела душу, теперь можно и Ройтова день потерпеть.
- Вот это да, - поражённо выдыхаю, оценив наконец-таки само место преступления.
Поверить не могу, что такое произошло в нашем небольшом городишке! Да, меня не удивишь кражами или бытовыми убийствами, но такое… Слишком неожиданно, но, как бы стыдно не было признаваться, интригующе.
Центр площади. На асфальтовой дороге чем-то темно-красным нарисован огромный символ. В диаметре метра три с половиной. Линии четкие, ровные, как под линейку. А в середине знака, тело женщины. Лежит на спине, руки раскинуты в стороны, запястья перерезаны, горло тоже, но выражение лица абсолютно спокойное и умиротворенное, что выглядит крайне жутко. В блеклом свете луны кожа женщины будто бы сияет, как и глаза. Удивительно голубые, как океаны райских островов. Кристально чистый цвет, беззаботный и простодушный. На груди замечаю несколько рваных ран, как от когтей, и это поражает еще сильнее. Такая ужасная смерть и такое безграничное спокойствие жертвы. Первая существенная странность.