Кидаю взгляд на себя в большое зеркало. Волосы шелком струятся до талии, переливаясь глянцевым блеском, лицо словно сияет под легким слоем пудры, аккуратные брови с так популярными нынче уголками подчеркивают глаза, пушистые иссиня-черные ресницы – достояние туши, делают глубоким взгляд, а губы утонченно выделены блеском. Черное кашемировое пальто до колен и темно-серые полусапожки из замши всем своим видом кричат об элегантности. Что же, должна признать, я выгляжу неплохо. Вот только, какая разница? Какими бы ни были одежда, макияж, укладка человек-то не меняется… Нервно дергаю плечом, отворачиваясь.
- Никак, в салоне побывала? – добродушно интересуется Нина, продолжая разглядывать меня как картинку из журнала.
- В «Плазе», - подтверждаю, припомнив место работы Ромы.
- Тогда понятно. Вы, барышня, мелко не размениваетесь: если в салон, то в самый дорогой! – рассмеявшись, по-доброму ругает. – Ладно, давай объясню твои обязанности.
Вешаю на вешалку пальто и устало откидываюсь на спинку кресла, закрывая глаза. Нина дала мне расписание Ройтова на неделю, моя задача – обо всем ему вовремя напоминать, и составлять планы на будущее, прерываясь на мелкие поручения. На сегодня у него запланировано лишь совещание, так что я могу спокойно заниматься своей работой, но как же мне плохо!
Прикладываю ладонь ко лбу, ощущая недетский жар. Неужели занесла инфекцию? Полученная ночью рана, будто огнем горит, несмотря на обезболивающее. С тоской смотрю на скрытый под рукавом блузки бинт. Хоть бы дожить до конца рабочего дня.
Для вида включаю компьютер и раскладываю на столе несколько бумаг, после чего достаю из сумки планшет и начинаю просматривать присланные Защитниками материалы: записи камер наблюдения, хранящие в себе весь день Ройтова, распечатки телефонных звонков, банковские счета… Все это нужно проанализировать, тщательно разобрать на маленькие детальки, отбирая лишь важное. Как пазл: сначала раскладываешь все на отдельные кучки, и только потом собираешь картину. Вот и мне нужно разложить жизнь Ройтова на точно такие же кучки, а мозг уже сам соберет … картину. Быстро просматриваю биографию и сопровождающие ее справки, карты, документы… Вечером к этому добавятся друзья, родственники, конкуренты, знакомые. Дай Бог, за неделю-две справлюсь.
Стук закрывшейся двери отвлекает меня от работы.
- Кофе принеси, - мрачно требует Ройтов, хлопая второй дверью.
Глубоко вздохнув – полезно для успокоения нервов, убираю планшет и плетусь к кофемашине. Что там он любит? Двойной эспрессо? Судя по записям камер из приемной, Нина делала ему именно его.
Быстро расправившись с ролью баристы, захожу в кабинет.
Пройдя долгий путь до стола, аккуратно опускаю блюдце с чашкой и разворачиваюсь на выход.
- Я тебя не отпускал, - доносится в спину строгое замечание.
Не цыкать! Только не цыкать!
Фух, сдержалась. Собравшись с силами, возвращаюсь обратно к столу.
Проходит еще не меньше пяти минут, прежде чем он отрывается от монитора, и обращает на меня по обыкновению пугающе пустой взгляд. Вот ведь! А на парковке с ним что было? Помутнение рассудка? Пусть и вел себя, как засранец, но выглядел более … живым. Да, точно, живым! А сейчас передо мной снова какая-то холодная статуя.
- Я пью двойной эспрессо без сахара.
Да вы что! А главное, своевременно сказал-то. То есть, расчет был на то, что я не знаю, и побегу сейчас переделывать? Господин директор, да вы гад! Гад!
Перед тем как ответить, делаю глубокий вдох и выдавливаю, надеюсь, что милую, улыбку.
- Так, пейте.
К сожалению, на его лице не промелькнула и тень замешательства. Все с той же маской полного безразличия к окружающим отпивает глоток и возвращается к монитору.
Минута... Две минуты… Три минуты… Ройтов что-то внимательно высматривает в мониторе, не подавая признаков, что замечает мое присутствие. Терпеливо стою, переминаясь с ноги на ногу. Что-то мне это напоминает… Кажется, один из психологических приемов, вынуждающих нервничать. Точно-точно! Может, подыграть?
Внезапно на меня нападает приступ тошноты, да еще и такой сильный, что я едва не срываюсь с места. Плохое самочувствие помогает быстрее определиться с решением.
- Что-нибудь еще, Дмитрий Викторович? – заискивающе лепечу.