- Что? – не выдержав, спрашиваю.
- Пытаюсь понять, ты забыла о совместном обеде, или я его себе придумал?
Веселье тут же исчезает, погребенное слоем паники, смущения и досады. Ведь действительно забыла. Нервно отвожу взгляд, не зная, как лучше ответить, чтобы все окончательно не испортить.
- Значит, забыла... Какой же насыщенной должна быть жизнь, чтобы забыть о том, что было сутки назад?
Невольно фыркаю, вспомнив о ночных приключениях. Когда вокруг кромешная темнота, а возле горла ощущаешь острую сталь, забудешь, о чем угодно. Минуточку, недоверчиво кошусь на мужчину. Мне кажется, или …
- Ты не злишься? – осторожно уточняю, бессердечно теребя в руках ремешок сумки.
Загадочно улыбнувшись, он качает головой.
- Не могу на тебя злиться.
Снова чувствую прилив острой, щекочущей душу теплоты. Вроде бы обычная фраза, тогда от чего так приятно? Наверное, это все инфекция. И этот обед только способ узнать больше о моем объекте. Ничего другого! Да, именно так!
- Ты ошибся помощницей, брат. Эта моя.
Ну, я даже не дернулась. Похоже, подсознательно ожидала появления мистера-люблю-все-портить, мистера-Злейшество, мистера-превращу-жизнь-в-ад. А голос-то какой. Странно, что мы не заледенели. Смотрю, как мужчины буравят друг друга враждебными взглядами.
- Похоже, что меня это волнует?
Удивленно перевожу взгляд на Александра. В первый раз слышу у него настолько холодный голос. Как же плохи его отношения с братом? Неужели я рано вычеркнула его из списка подозреваемых?
- А тебя вообще что-то волнует? – ядовито интересуется Дмитрий.
Хруст пальцев я услышала с двух сторон одновременно. Так, а вот это уже плохо. Свидетелем родственных разборок я становиться не хочу!
- Знаете, что волнует меня? – бесцеремонно вмешиваюсь, подхватывая сумку и плащ. – Еда. Умираю с голоду, - объясняю замешкавшимся мужчинам и, пользуясь замешательством, хватаю Александра за руку, вытаскивая за дверь. – Обеденный перерыв. Вернусь через час, - сообщаю замершему в дверях своего кабинета Ройтову.
Глава 11
- Больше так не делай!
Если из кабинета Александра выводила я, то в лифт заводил меня уже он.
- Как? – едва слышно выговариваю, ошеломленная его злостью.
Стукнув кулаком по кнопке первого этажа, он резко оборачивается и подходит вплотную. Еле сдерживаю желание вжаться спиной в стенку кабинки. Второй раз оказываюсь в замкнутом пространстве наедине с одним из Ройтовых. И второй раз на меня злятся.
- Не лезь между мной и братом!
Дергаюсь, отступая назад. Ладно, к такой бурной реакции я была не готова. Заметив мой страх, Александр замирает. В кабинке отчетливо слышно тяжелое рваное дыхание и мерное отсчитывание этажей в противовес. Мужчина явно пытается справится со своей злостью, а мой взгляд потерянно скользит по напольным плитам. Ведь хотела, как лучше. Зачем кричать?
- Извини, - с жалостью выдавливает, будто опомнившись. – Черт, Инна, извини! Просто…
- Почему? – перебиваю его сбивчивые извинения.
- Инна, - качает головой, отворачиваясь, но я не сдаюсь.
- Почему? Что между вами произошло? Объясни мне, почему я не должна вмешиваться, когда вы собираетесь устраивать бои без правил? – требую, разворачивая его за плечо. – В чем причина?
На секунду я что-то замечаю в его глазах. Что-то … что-то очень странное. Что-то, что он старательно пытается похоронить в себе. Чувство вины, а может, злость? Но он тут же закрывается от меня.
- Ни в чем, - спокойно отвечает, снимая мою руку. – Еще раз извини, мне очень жаль.
- Да прекращай, - досадливо перебиваю, отворачиваясь. – Тебе не за что извиняться.
Машинально растираю руками лицо, пытаясь справиться с раздражением. Мне нужно знать, что произошло между этими двумя. Напоить его что ли?
- Нет, нужно. Я напугал тебя, - кивает на выроненную сумку и сжимает челюсти. – Я все испортил, да?
«Испортил что?», - устало думаю.
Мы даже дружить не можем, я ведь Всадник, а ты – брат объекта и возможный подозреваемый.
- Брось, - отмахиваюсь, поднимая сумку. - Это не ты согласился пообедать со мной и забыл об этом на следующий день, - признаюсь с сарказмом. - Если кто-то что-то и испортил, то это я. И заметь, я даже не извинилась! – взмахиваю рукой с наигранным возмущением.