Что ж, господа, Пинки повелся: он схватился за лацканы своей поношенной шерстяной куртки – обычная сутулость его почти пропала из осанки – и принялся мерить шагами комнату, ступая с таким видом, будто бы туфли его выделаны из самолучшей лакированной кожи, а не набиты доверху соломой вперемешку с овсянкой.
– Понимаю, – произнес он раздумчиво. – Любопытная идея, мисс Говард. Вы сказали, что эта ваша родственница – женщина?
– Да, – ответила мисс Говард.
– Вообще-то в Нью-Йорке много великолепных портретистов. Обычно лучше всего подошел бы Чейз – вы его знаете, Крайцлер?
– Уильяма Меррита Чейза13? – переспросил доктор. – Только шапочно, однако я знаком с его работами. И вы правы, Альберт, это прекрасный кандидат…
– Вообще-то, – прервал доктора Пинки, – мне так не кажется. Если героиня портрета женщина… и вы намереваетесь работать лишь по памяти… Мне кажется, работу следует поручить женщине.
На лице мисс Говард заиграла улыбка – ни в малой степени не напускная.
– Какая замечательная идея, мистер Райдер! – Мисс Говард со значением глянула на доктора. – И как это свежо… – Доктор, не выдержав, при этих словах закатил глаза, однако от комментариев удержался. – Известна ли вам такая женщина?
– Коллеги меня частенько поддразнивают за то, что я стараюсь смотреть как можно больше работ других художников, – ответил Пинки, – невзирая на их подготовку. Или пол. Я всегда верил в достоинства любого серьезного полотна, кто бы его ни написал. И вы правы, я уверен, что знаю ту, кто способен вам помочь. Ее зовут Сесилия Бо14. – Мисс Говард склонила набок голову, словно бы узнав имя. – Вы что же, знаете о ней, мисс Говард? – спросил Пинки, готовясь изумиться.
– Мне кажется, я слышала это имя, – ответила мисс Говард с некоторым усилием. – Она случайно не преподает?
– А как же. В Пенсильванской академии. И ее ожидает большое будущее.
Мисс Говард сразу помрачнела:
– Нет. Видимо, не она…
– Но кроме того, она ведет частный класс, – продолжил Пинки. – Дважды в неделю, здесь, в Нью-Йорке. Вот почему я сразу о ней вспомнил.
– И где она проводит занятия? – поинтересовался доктор.
– В особняке миссис Кэди Стэнтон15.
– Ну разумеется! – просияла мисс Говард. – Мы старые приятельницы с миссис Стэнтон. И я слышала, как она отзывалась о мисс Бо – с большим, надо сказать, восхищением.
– Иначе и быть не могло, – рассудил Пинки. – Качество работ этой женщины достойно всяческих похвал – в общем, Ласло, единственно, что я могу еще про нее добавить: она видит самую душу человека. Ее весьма высоко оценили в Европе и, несомненно, оценят здесь, дайте только срок. Выдающиеся портреты, правда – особенно хорошо ей удаются женщины и дети. Да, чем больше я думаю о ней, тем больше склоняюсь к тому, что Сесилия Бо – ваш человек.
– И я легко найду ее через миссис Кэди Стэнтон, – сказала мисс Говард, глядя на доктора. – С утра первым делом.
– Стало быть, – провозгласил доктор, вновь поднимая бокал, – проблема наша решена. Я знал, что мы не зря почтим вас визитом, Алберт, – вы просто живая энциклопедия искусств. – При этом Пинки заметно покраснел и смущенно заулыбался, но посерьезнел, стоило доктору продолжить: – Ладно, Алберт, вернемся к вашему «Ипподрому» – он уже продан?
Некоторое время они обсуждали судьбу картины, прихлебывая пиво. Пинки еще не продал это тревожное полотно, но заверил доктора, что еще долго не будет искать на него покупателя, ибо картина далека от завершения. (Кстати, не будет она завершена аж до 1913 года.) То же самое он говорил обо всех своих полотнах, и доктор не мог не выказать обычного для прочих коллекционеров раздражения тем, что Пинки не желает считаться с холодным миром реальности. Наконец он исчерпал тему, и все заговорили об искусстве в целом, а я снова забрел в мастерскую и поел еще немного восхитительного рагу. За едой я еще поразглядывал «Маленькую деву Акадии» – и тут понял, что смутно – вполне в стиле нашего хозяина – на холсте изображена Кэт.
Мы просидели у Пинки еще около часа – очень мило, среди гор реликвий, мусора и отбросов. Забавная у него жизнь – фактически старикан жил только ради своих картин, и для счастья ему более ничего не требовалось. Разве что немного скромной пищи, мастерская для работы и возможность совершать свои затяжные прогулки. Просто, скажете вы, и я соглашусь с вами – ага, настолько просто, что жить так способны лишь единицы из миллиона.
Глава 11
15
Элизабет Кэди Стэнтон (1815–1902) – американская общественная активистка, ведущая фигура раннего женского движения в США.