У старика не было явных врагов, никаких родственников, близких или дальних, кроме бывшей жены, с которой он развелся двадцать пять лет назад и которая удачно вышла замуж и жила в Фресно.
Дверь неожиданно распахнулась. В комнату, размахивая листочком бумаги, ворвался офицер Джон Болт, стеснительный рыжеволосый молодой человек, один из самых младших членов команды Дэнни.
Все встрепенулись.
— Адвокат миссис Джейкс только что сделал заявление.
При упоминании о Лайле Реналто Дэнни напрягся. Проверка Хеннинга ничего не дала, но подозрения Дэнни не угасли.
— Не держи нас в напряжении, Болт. Что он сказал?
— Миссис Джейкс отдает все унаследованные деньги обездоленным детям.
— Не может быть, чтобы все.
Болт протянул Дэнни бумагу:
— Каждое пенни, сэр. Больше четырехсот миллионов!
Прочитав заявление, Дэнни ощутил странный подъем духа.
«Я знал, что она не золотоискательница. Чувствовал. Нужно больше доверять интуиции».
Час спустя он остановил машину у ворот большого особняка в стиле неотюдор на Беверли-Хиллз. Кэнон-драйв, 29. Адрес, который дала Анджела, выписавшись из больницы. Дом принадлежал другу.
— Я не могу вернуться на Лома-Виста, детектив, — объяснила она Дэнни. — Слишком болезненные воспоминания. Останусь с другом, пока дом не продадут.
Горничная в униформе провела Дэнни в теплую солнечную гостиную, обставленную мягкой мебелью, где по углам стояли большие вазы с душистыми фрезиями и лилиями. Очень женская комната, словно созданная для Анджелы. Сама она вышла к Дэнни босиком и в джинсах. Со дня нападения прошло две недели, и синяки поблекли до светло-желтого цвета. Дэнни впервые увидел цвет ее глаз — густо-карих, влажных, как расплавленный шоколад. Ни одна женщина не имела права быть такой прекрасной.
— Детектив!
Она с улыбкой пожала ему руку. Во рту у Дэнни пересохло.
— Какие-то новости? Вы уже нашли его?
— Пока нет. — Увидев тень разочарования на ее лице, Дэнни отчего-то ужасно расстроился. Ему совершенно не хотелось разочаровывать такую женщину… — Мы пока еще на раннем этапе расследования, миссис Джейкс. И обязательно его найдем, — заверил он.
Анджела села на диван и жестом предложила Дэнни сделать то же самое.
— Пожалуйста, зовите меня Анджелой. Хотите что-нибудь? Чай?
— Спасибо, не стоит. — Дэнни ослабил узел галстука. «Дело во мне, или здесь так жарко?» — Я хотел бы задать еще пару вопросов, если не возражаете. О вашем браке.
— Моем браке? — озадаченно переспросила Анджела.
— Чем лучшее представление мы получим о вашей супружеской жизни, тем скорее выясним, кто это сделал. И почему.
Анджела, помедлив, задумчиво кивнула.
— Договорились. Что вы хотите знать?
— Начнем с начала. Где вы познакомились?
— На лекциях по искусству в КУЛА [2].
Глаза ее словно засветились, и Дэнни подумал: «Господи, она действительно его любила».
— Это не было обычным университетским курсом или чем-то в этом роде. Просто вечерние занятия, на которые я ходила. Не то чтобы я очень в этом преуспела.
Дэнни поражало, что такая роскошная женщина настолько мало в себе уверена. Но Анджела Джейкс, казалось, обладала удивительной способностью к самоуничижению.
— В какой школе вы учились? — спросил он.
— «Беверли-Хиллз-хай», а что?
— Чистое любопытство.
— Ясно.
Она снова улыбнулась. Желудок Дэнни перевернулся, как оладья на сковороде.
— Так или иначе Эндрю пришел в университет, чтобы прочитать лекцию об арт-бизнесе. «Как заставить владельца галереи взглянуть на твои работы». Что привлекает собирателей и все в этом роде. Он был таким умным и веселым. Мы сразу поладили.
Дэнни попытался представить старика Джейкса и тогда еще более молодую Анджелу, поладивших сразу. Но это оказалось нелегко.
— У вашего мужа были враги, о которых вы знали?
— Ни одного. — Ее тон был решительным, почти вызывающим.
— Уверены?
— Абсолютно. Эндрю был просто душкой. Все его любили.
Выходит, не все.
Дэнни попытался подойти с другой стороны:
— Не знаю, помните ли вы, что в ночь убийства все время повторяли одну фразу.
— Разве?
— Да. Снова и снова.
Она непонимающе уставилась на него.
— «У меня нет жизни». Именно это вы твердили. Не знаете, почему могли это повторять?
Она поколебалась.
— В общем, нет. Когда я встретила Эндрю, он дал мне жизнь. Спас меня. Так что, возможно, я сказала «у меня нет жизни», сознавая, что это конец.