— По какому поводу она стервозится на этот раз? — осведомилась Клер, сестра Мэтта, не слишком пылко любившая невестку.
— Не любит похорон, — соврал преданный Мэтт.
— Скорее всего отпугнула кого-то, собравшегося пролить вечный свет на НЕЕ. Побоялась, что все мы увидим шрамы от ее последней блефаропластики.
Мэтт ухмыльнулся. Он любил Клер. Правда, любил и жену, но постепенно приходил к болезненному осознанию того, что это чувство скорее всего не осталось взаимным.
После похорон, по дороге в Лос-Анджелес, Мэтт пытался навести мосты с Ракель.
— Я почти готов начать работу над новой идеей. Кое-что другое на этот раз. Документальный фильм.
В глазах жены мелькнул проблеск интереса.
— Документальный фильм? Для кого?
— Пока ни для кого, — признался Мэтт. — Мне никто ничего не заказывал. Я собираюсь предложить сценарий кое-кому…
Искорка в глазах жены погасла.
«Как раз то, чего нам не хватает, — подумала Ракель. — Еще один непроданный сценарий».
— Это о моем отце, — продолжал Мэтт. — Моем биологическом отце.
Ракель зевнула. По правде сказать, она совсем забыла, что Гарри Дейли не настоящий отец Мэтта. Гарри женился на матери Мэтта, когда тот был совсем маленьким, а Клер — грудным младенцем.
— Недавно я узнал, что он был убит более десяти лет назад.
Если он ожидал, что это сообщение может шокировать или заинтересовать Ракель, его ждало разочарование.
— В этом городе, Мэтью, людей убивают каждый день. Кто захочет целый час сидеть перед телевизором, чтобы узнать подробности кончины твоего никому не известного отца?
— В том-то и дело, — оживился Мэтт. — Он был весьма известным арт-дилером на Беверли-Хиллз. Знаменитым, по крайней мере в Лос-Анджелесе. И очень богатым.
Теперь ему удалось завладеть вниманием Ракель.
— Ты никогда не упоминал об этом раньше. Насколько богатым?
— Безумно. Речь идет о сотнях миллионов долларов.
— Сотнях миллионов? Господи, Мэтт! — ахнула Ракель, не обращая внимания, куда едет. — И что случилось со всеми этими деньгами?
— Перешли к его вдове, — пояснил Мэтт.
— Как, все?! А ты и Клер?
— Я и Клер? О, брось, милая! Мы не общались с ним больше тридцати лет.
— И что? — Зрачки Ракель возбужденно расширились. — Вы его дети, кровные родственники. Может, есть шанс опротестовать завещание?
— На каком основании? — рассмеялся Мэтт. — Он имел полное право оставить деньги, кому хотел. Но так или иначе ты упускаешь из виду самые пикантные подробности.
Ракель безуспешно попробовала вообразить что-то более пикантное, чем сотни миллионов, но вынудила себя слушать.
— Вдова, которой в то время было лет двадцать с лишним и которую жестоко изнасиловал убийца отца, отдала все денежки на детскую благотворительность. Все, до последнего цента. Самое большое пожертвование на благотворительные цели в истории Лос-Анджелеса. Правда, об этом почти никто не знает, потому что вместо того чтобы греться в лучах славы, девица через несколько недель после убийства прыгает в самолет и улетает неизвестно куда. Буквально исчезает с лица земли. Больше о ней никто не слышал. Потрясающе, верно? Не считаешь, что это классная история?
Плевать хотела Ракель на дурацкие истории Мэтта! Что это за мужчина, который пальцем не пошевелит, чтобы защитить свое право на многомиллионное состояние? Она вышла за кретина.
— Почему ты никогда не говорил об этом раньше? — спросила она с нескрываемым гневом.
Мэтт окончательно пал духом. Почему я вечно ее раздражаю?
— Если честно, я вроде как забыл об этом. Услышал несколько месяцев назад, но подумал, что отец расстроится, если я открыто буду этим интересоваться. Но теперь, когда Гарри умер, думаю, никому не повредит, если я займусь этой темой. Сейчас на телевидении очень модны биографические фильмы, а убийство и деньги всегда хорошо продаются.
Остаток пути прошел в молчании. К тому времени, как Дейли добрались до дома, родились две одержимости. Ракель была одержима многомиллионным состоянием. А Мэтт — так и не разгаданным убийством своего биологического отца Эндрю Джейкса.