– Ну что, подружки, чем займемся на Рождество?
Джина вздрогнула. Недели летели очень быстро, и с трудом верилось, что до конца семестра осталось лишь две недели. Ей не хотелось думать, что придется возвращаться домой и вдвоем с матерью одиноко есть рождественскую индейку.
– Я еду домой в Лонгдейл Холл на бесконечные праздничные обеды, оживленную прогулку в местную церковь и всеобщее безумие. Ох! Я бы с большим удовольствием осталась с вами и развернула активную кампанию по совращению любимого учителя, как бы выразилась Фрэнки. Но, к сожалению, приходится заниматься другими вещами, когда ты являешься отпрыском аристократов, – Бетина печально вздохнула. – Ну, ничего. А ты что будешь делать, Фрэнки?
– О! Я навещу своего милого папулю, а то он, наверно, сильно скучает по своей любимой дочери.
– Вот бы мне вместо тебя, – засмеялась Бетина. – Я бы не отказалась оказаться в его рождественском подарочном мешке, когда он проснется.
– Нет ничего проще, Бетина. В доме будет полно людей, все будут дарить мне Барби и гладить по головке. Они все еще думают, что мне шесть лет. Папуля напьется, как свинья, и опоздает дня на два на съемки, – Фрэнки мрачно уставилась на пламя огня. Вдруг ее лицо засияло: – Джина, а почему бы тебе не полететь со мной?
– Фрэнки, ты же знаешь, что на Рождество мне надо быть дома. У матери, кроме меня, никого нет.
– О! Просто пошли эту старую калошу к дьяволу, пожелай ей провалиться в трубу и полетели со мной.
Джина негодующе посмотрела на Фрэнки, но та была такой неистовой, что Джине пришлось лишь улыбнуться.
– Боже, как ты вульгарна, – сказала Бетина.
– Да, вот такая маленькая старая янки, выступающая против строгого английского этикета. Ну, Джина, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, полетели со мной, я ненавижу одиночество.
– Нет, Фрэнки, – сказала Джина так твердо, как могла, но другого выхода не было. Хотя ей очень хотелось, совесть не позволила ей оставить мать одну на Рождество.
– Мне все понятно. Ты просто ищешь повод. Ты не вынесешь Рождества со своей любимой подружкой.
– Заткнись, Фрэнки – в один голос закричали Бетина и Джина.
Девушки знали, что Фрэнки не останавливается ни перед чем в достижении своей цели.
– О'кей! А вот вы гремите, как пушечный выстрел, – Фрэнки пожала плечами.
– Я бы с удовольствием пригласила вас в Лонгдейл Холл, но у вас, по-моему, свои планы. А все-таки, надо как-нибудь провести уик-энд в нашем поместье. Ну, ладно, время отправляться на пытки к Руди.
– Кстати, вы уже обдумали свое сценическое имя? На следующей неделе нужно сдать заполненную анкету в «Прожектор», – напомнила Фрэнки.
Каждый год за студентами закрепляли специальную группу из актерского состава. Студентам необходимо было сообщать о себе подробные сведения: рост, вес, цвет волос. К анкете необходимо было прикрепить свою фотографию.
– Меня и мое имя устраивает, – сказала Бетина.
– А ты, Джина?
– Если честно, я еще не думала об этом.
– Нет, тебе что-то надо делать с твоим ужасным именем, – серьезно сказала Фрэнки.
– Что ты имеешь в виду? – Джина казалась обиженной.
– Имя Джина еще ничего, но Шорт звучит отвратительно. Тебе нужно что-то такое, соединяющее в себе утонченность, таинственность и сексуальность. Как тебе нравится фамилия Шоу? По-моему, оно созвучно с твоим именем и великолепно звучит – Джина Шоу. То, что надо, – Фрэнки была довольна собой. – Ну, что ты думаешь?
Джина повторила это вслух несколько раз. Джина Шоу звучало действительно гораздо лучше.
– Мне нравится.
– Прекрасно. С этого момента это твое новое имя. Теперь я буду тебя называть только так, и ты скоро привыкнешь. По этому поводу у меня родился тост – за мисс Джину Шоу – будущую звезду.
И девушки подняли бокалы.
Глава 10
В последний день семестра студенты оживленно толпились на заключительном занятии у Руди. Руди, как всегда, выглядел неумолимым.
– Ну, что, мои крошки, наступил конец первого семестра. Как вы себя чувствуете? – он оглядел класс. – Так же, или иначе? Скажу вам честно, тот, кто учился тому, чему я вас учил, чувствует себя иначе, а те, кто не учился – остались такими же, какими пришли сюда. Мне нет необходимости называть вам эти имена – вы и сами их прекрасно знаете. Поздравляю достойных, а недостойные не услышат от меня ничего. Надеюсь, вы прекрасно проведете каникулы и не вернетесь после рождественских праздников с раздувшимися животиками. В следующем семестре нам предстоит работать еще напряженнее. О'кей! А сейчас уходите, и дайте вашему старому, бедному учителю как следует отдохнуть. Все свободны.
Когда Руди вышел, вздох облегчения пролетел по классу. Студенты начали потихоньку расходиться. Джина чувствовала себя подавленной. Все, что ждало ее на праздники – это четыре недели в обувном магазине. Она пыталась взбодрить себя мыслью, что за это время сможет заработать достаточно денег, чтобы к следующему семестру навсегда оставить работу. Джина проводила Фрэнки и Бетину до дверей и помогла донести их чемоданы.
– Счастливого Рождества! Желаю тебе хорошо провести время, и думайте завтра обо мне! – Бетина села в такси и элегантно махнула им рукой, когда машина тронулась.
– Боюсь и мне надо бежать. Не надо выглядеть такой несчастной, Джина. Я же говорила тебе, что нужно лететь со мной вечером в Тинсл Таун. Вот тебе ключи от квартиры. Ты сможешь поливать наш Херби?
Джина кивнула. Херби было большим каучуковым растением. Оно медленно чахло в цветочном магазине, и девушки из жалости забрали его домой.
– Ты ведь знаешь, что можешь жить там все время, если захочешь.
Джина опять кивнула, чувствуя в горле комок. Она не могла себе представить эти четыре недели без Фрэнки. У Фрэнки тоже на глазах выступили слезы. Она крепко обняла Джину.
– Тебе стоит только снять трубку, и ты будешь лететь ко мне на самолете. Я буду скучать по тебе, малышка. Береги себя, – Фрэнки остановила такси и села в него с чемоданом. – Пока, Джина.
Джина трогательно махала вслед машине, уносящей Фрэнки. Сейчас она была не в состоянии идти домой, поэтому перешла улицу, зашла в кафе и заказала капуччино. Комок подкатился к горлу, и большая слеза упала в кофе.