С Фрэнки чуть не случился удар. Могла быть только одна причина, почему Джун изменила свое решение. Она изводила себя мыслями, что сплетни, носившиеся по Голливуду, были правдой. Они появились три месяца назад, когда Джун начала работать над новым фильмом. Кто-то на вечеринке заметил, что режиссер Нигел Фостер крутит роман с одной из гримеров. Говоривший не знал ее имени, но когда он описал ее внешность, Фрэнки сразу поняла, что это Джун.
Фрэнки всегда предполагала, что Джун в молодости вышла замуж. Она спала с мужчинами точно так же, как и с женщинами, и была бисексуальной. С Фрэнки такого никогда не случалось, и ей трудно было понять Джун. Она решила выяснить правду.
– Я ничего не понимаю, Джун. Ты же с самого начала знала, что это дальше от студии, чем твоя квартира.
Фрэнки увидела на лице Джун только злость.
– Я не верила, что ты собираешь сплетни! Ты, Фрэнки, именно ты, у которой отец каждую ночь проводит в постели с разными женщинами.
– Но почему ты так неожиданно изменила свое решение?
– Я говорила тебе. Пока я работаю над фильмом, хочу быть поближе к студии.
– Я достану машину, чтобы она каждое утро заезжала за тобой.
Джун покачала головой и выложила на стол красный перец.
– Нет, Фрэнки, я приеду, когда смогу, но сейчас останусь здесь.
– Ты просто не хочешь, чтобы твой любовник знал, что ты лесбиянка!
– О, ради Бога, Фрэнки, прекрати глупить, пойдем есть, – Джун села за стол, а Фрэнки все еще расхаживала по комнате.
– Так ты это отрицаешь?
– Черт, конечно же, нет. Нигел стал моим хорошим другом, да, мы много времени проводим вместе, но, милая, если бы ты не была такой подозрительной, ты бы, наверное, заметила, что я – женщина для женщины. И эта женщина – ты.
– Так почему же ты не переезжаешь со мной в дом, который мы выбрали?
Джун вздохнула и отложила вилку.
– Дорогая, извини, но пока ты немного не успокоишься, мы не будем обсуждать это, о'кей?
Так и случилось. Джун была непоколебима. Фрэнки переехала на «Виллу Орхидей» одна. Даниэль наблюдал за дочерью.
– Ты уверена, что все в порядке? Ты выглядишь ужасно бледной, и, по-моему, сильно похудела.
Фрэнки кивнула головой. Она не хотела, чтобы ее проблемы заметили.
– Да, папа. Я уже говорила, что очень устала.
Даниэль не поверил ей. Хотя они никогда не были близки, он заботился о своей дочери. Он знал, что такое Голливуд. Люди здесь похожи на рыбу-пиранью, готовые съесть любого, кто не сможет удержать их в страхе.
Даниэль подумал, уж не связано ли это с личной жизнью Фрэнки. Мими намекала ему, что его дочь – лесбиянка, и что она беспокоится, как бы эта новость не вышла на поверхность. Но Мими будет молчать, ей не хочется, чтобы даже маленький скандал коснулся успешной карьеры ее клиентки, и заодно, ее личных комиссионных от этого успеха. Прав он или не прав, но Даниэль не собирался совать нос в эти дела. Фрэнки, наверное, решила, что он будет шокирован, но он столько навидался за свою жизнь в Тинсел Таун, что решил – раз Фрэнки счастлива, то ему нет никакого дела до ее сексуальных предпочтений.
– О'кей, дорогая. Просто, когда переедешь, отдохни немного. Не откладывай это, хорошо? Надеюсь, меня пригласят на обед по случаю новоселья?
– Конечно, папа.
– К сожалению, мне надо уходить. У меня в четыре интервью для четвертого канала. А ты останься и доешь салат. Ты к нему почти не притронулась. Сообщи мне свой новый телефон, – Даниэль поднялся из-за стола и поцеловал ее в щеку.
– Хорошо, пока.
Фрэнки ковыряла вилкой еду на тарелке. Она была красива, богата, удачлива и совершенно несчастна.
Глава 44
Джерард подъехал к дому Джины и припарковал машину. Он нажал кнопку вызова, и входная дверь, щелкнув, открылась. С трудом сдерживая волнение, перепрыгивая через две ступеньки, он подошел к квартире. Джина, сияющая, в элегантном платье от Лоры Эйшел, встретила его у дверей.
– Привет. Я купил бутылку шампанского.
– Прекрасно! Входи.
Джерард прошел за ней в квартиру. Стол был накрыт на двоих, из кухни доносился аппетитный запах.
– Что-то вкусно пахнет.
– Подожди, пока не попробуешь, – Джина засмеялась. – Что будешь пить? Есть пиво и вино.
– Я думаю, надо открыть бутылку шампанского. Ведь сегодня праздник.
– Прекрасно. Ты не возражаешь, если я разбавляю его апельсиновым соком?
Джерард открыл шампанское и разлил его по бокалам, пока Джина возилась на кухне.
– У тебя милое местечко.
– Да, для меня одной слишком просторное, но мне нравится. Джерард, садись, пожалуйста, к столу. Я сейчас все принесу. Надеюсь, тебе нравится перец. Боюсь, я слишком много его добавила, – она улыбнулась и поставила перед ним тарелку.
– М-м, вкус замечательный. Великолепный повар, как и блестящая актриса. За твою победу. Уверен, ты завоюешь ее.
Они ели цыпленка в сметанном соусе, потом фруктовый салат и сыр.
– Как прекрасно жить рядом с Сохо. Здесь в магазинах такой сказочный выбор продуктов. Уверена, что поправилась на целый фунт с тех пор, как переехала сюда.
Джерард посмотрел на фигуру Джины.
– Я так не думаю, Джина.
Она вспыхнула.
– Хочешь кофе?
– Хорошая идея.
Когда они пили кофе, Джерард предложил сходить в бар за пиццей.
Они медленно шли по все еще оживленным улицам. Ноябрьский день был ясным, но к вечеру стал прохладным, и Джина немного продрогла. Джерард обнял ее, и она прижалась к нему. Они купили каштанов у какого-то старика-торговца и посмотрели последнее уличное представление. Когда они возвращались домой, Джина застенчиво взяла своей маленькой рукой Джерарда за руку.
Джина повесила их пальто на вешалку. Джерард смотрел в окно на прекрасный вид, и Джина, войдя в комнату, стала рядом с ним. Он обнял ее, и они продолжали стоять и смотреть в окно.
– Джина, ты можешь сказать «нет», я не обижусь, но мне очень хочется поцеловать тебя. Ты не будешь возражать?
Она покачала головой:
– Нет, не буду.
И она оказалась в его руках.
– О Боже, Джина! – простонал Джерард, когда они прервали поцелуй.