- Переодеться? - ахнула та.
- Конечно, милая, - удивилась Бонни. - А ты что, сразу не поняла? Блузку снимешь, а бретельки лифчика приспустишь с плеч. И все. Ну же, быстренько, а то стемнеет. - Ее энтузиазм заражал, что и говорить, но Анжела сумела лишь выдавить кривоватую улыбку.
Оставшись в спальне одна, она прикинула варианты. Первый: ее угораздило попасть к редким извращенцам. Выход? Бежать, пока не поздно. Впрочем, скорее всего, поздно. Вариант второй: они замечательные люди, зла ей не желают, и предложение Бонни - всего лишь дружеский жест. В этом случае остается послушаться. Вариант третий: проблема. Лифчика на ней нет. А есть хлопчатобумажная рубашка с чашечками и рукавами, пусть короткими, но приспустить их с плеч никак не получится. К тому же после приютской прачечной белизной рубашка не отличается. И четвертый: пойти на риск. Снять и блузку, и рубашку. Закутаться в шаль. И молиться, чтобы не сдуло.
Анжела прислушалась, ожидая беспощадного теткиного скрипа. Тишина. Вариант номер четыре принимается. Она быстро переоделась и направилась через коридор в гостиную, вцепившись побелевшими пальцами в шелковые складки на горле. Бонни опять закудахтала, и Анжеле оставалось лишь сверлить взглядом пол. Роберт уже устроил импровизированный мольберт на обеденном столе; кресло для Анжелы он передвинул к окну. Бонни все не успокаивалась - то шаль подтянет, то складку расправит. Оглянется на Роберта - годится? И снова за дело. Анжела почти физически ощущала смятение, исходящее от Бонни вместе с пряным ароматом духов, похожим на запах свежих пачули.
- Может, хватит? - спросил Роберт.
- Роберт, она ведь пытается помочь, - сорвалось с губ Анжелы.
Бонни вспыхнула в экстазе. Казалось, восторженный нимб засветился вокруг кудлатой головы. Роберт удивленно посматривал то на Бонни, то на Анжелу. Господи. Что тут происходит?
Роберт, она ведь пытается помочь.
Семейная идиллия. Даже жена, с которой сто лет прожил, лучше не сказала бы. Бонни в дверях переминалась с ноги на ногу. Перед тем, как исчезнуть, она легонько ущипнула Анжелу за плечо, намекая... гм-м... Намекая - и все тут.
Тишину в гостиной разорвали требовательные вопли за дверью. Роберт закатил глаза.
- Господи, что за день сегодня?! - В несколько прыжков он пересек комнату и дернул на себя дверь.
- Роберт! - Тэмми и Несси повисли на нем.
- Девочки мои! - Злость его мгновенно испарилась.
Анжела не сводила с них глаз. Девочки цеплялись за Роберта, обнимали, целовали, тыкались в него носами, как щенята, а он, казалось, не мог ими надышаться. Любящий отец. Слегка отстраненный, правда, но несомненно любящий. Изящная и очень симпатичная - несмотря на длинное лицо и нервный тик - женщина наблюдала с порога за этой сценой, на тонких губах играла улыбка обожания. Улыбка, отметила Анжела, предназначалась исключительно Роберту, а не дочерям.
Идиотское положение. Сидит без лифчика, в экстравагантном наряде, который того и гляди сползет с голых плеч. Взгляд изящной дамы, оторвавшись от Роберта, переместился на нее, и Анжела поежилась от неприязненного прищура. Враждебного, если начистоту. Бонни его тоже уловила - за спиной у Анжелы раздалось недовольное фырканье.
- Мы заглянули к тебе домой, - сказала женщина, - никого не застали и решили пройтись сюда. Твои девочки умирали, требовали Анжелу. - Она шагнула вперед, протянула руку: - Это вы и есть, полагаю?
Анжела снова изумилась. Все о ней слышали, все о ней знают. Куда она попала? На шоу чудаков? "В моей семье тоже есть чудак, дядя Майки", - хотела сказать она, но, прикусив язык, заставила себя пожать вялую ладонь.
- Анжела, это Анита, - представил Роберт. - А эти хулиганки зовутся Тэмми и Несси. Поздоровайтесь с Анжелой, девочки.
- Привет, Анжела! - хором пропели девочки и заторопились слезть с Роберта - разглядеть ее поближе.
- Роберт сказал, ты смешно ходишь.
- И говоришь смешно, - напомнила другая, с материнским дергающимся веком.
- Покажешь?
- О господи!.. - простонал Роберт.
- Смешно говорю и смешно хожу? Это почему же? - возмутилась Анжела, как за спасательный круг, цепляясь за шаль.
- А где твои крылышки? - Несси сосредоточенно нахмурила лоб.
- Крылышки?
- Ну да, крылышки. Ангельские. Где они? - Она вытянула шею в попытке рассмотреть спину Анжелы.
- Девочки, - вкрадчиво улыбнулась их мать, - Роберт вовсе не хотел сказать, что Анжела настоящий ангел. Она ангелом притворяется. - Ледяной взгляд изучал притворщицу.
Бонни еще раз фыркнула и развила бурную деятельность.
- Ну-ка, ступайте отсюда. Спектакль окончен. - Она подхватила девочек под мышки, Аните послала безапелляционный кивок: тебя тоже касается.
- А почему она так странно одета? - спросила Несси, пока ее волокли к выходу.
- Портрет будут рисовать, вот почему. - Бонни обернулась и согрела Анжелу улыбкой. Словно теплый душ после ледяного водопада Анитиных взглядов.
Девчонки согласились уйти, только выцарапав из Роберта обещание нарисовать потом и их. И еще встретиться с Анжелой. Только по-настоящему. Махали они с таким воодушевлением, что Анжела и сама была не против более близкого знакомства. С девочками, но не с этой ледяной женщиной. Впрочем, справедливости ради она признала, что на долю изящной дамы выпало тяжкое испытание. Кому приятно смотреть, как отец твоих детей, с легкостью тебя бросивший, развлекает другую женщину? Справедливость требовала признать и то, что брошенная мать явно не держала зла на своего обидчика. Если она что и лелеяла к нему в душе, то исключительно теплые чувства. Пламенные, уточнила про себя Анжела.
Роберт захлопнул дверь и повернулся:
- Наконец-то.
- Наконец-то, - улыбнулась Анжела. - Как мне сесть?
- Как вам удобнее.
Он взялся за уголь. Листы с набросками отлетали один за другим. Роберт сосредоточенно работал, время от времени улыбаясь Анжеле: все в порядке? Она кивала в ответ: не беспокойтесь. И вдруг поймала себя на том, что симулирует усталость в надежде получить лишнюю улыбку или встревоженный взгляд. От тепла и покоя клонило в сон. Какое блаженство - ничего не делать. В часовне тоже хорошо, но там все-таки нужно молиться. Но самое замечательное тетушки то ли уснули, то ли онемели, то ли обалдели от происходящего. Что бы с ними ни стряслось, но ни одна из них после подземки не издала ни звука. Анжела подавила зевок. Ее ждут несколько воскресных дней, лучших, наверное, в ее жизни.
Она резко выпрямилась:
- Послушайте, а кому еще вы про меня рассказали?
Роберт закончил очередной набросок, сорвал лист и ухмыльнулся - от уха до уха.
- Да почти всем, кого знаю. И еще десятку японских туристов, которые так и остались в неведении.
Глава десятая
Конечно, каждому хочется, чтобы его лучший друг обрел наконец кусочек счастья. Лишь бы кусочек этот не оказался больше твоего собственного. И конечно, солнечным полуднем человеку приятно думать о счастье, выпавшем на долю лучшего друга. Если только эти приятные мысли не подпорчены собственными горестями.
Так размышлял Питер, шагая по тропинке к плавучему дому Бонни. Воскресенье вообще выдалось на редкость полное мыслей, причем не слишком радостных. А Питер среди прочих жизненных удовольствий особенно ценил именно радостные мысли. В те минуты, когда он не заглядывал в раскрытые рты пациентов, Питер любил вкусно поесть, посмаковать вино пусть не высшего, так хотя бы выше среднего качества, прогуляться по берегу реки, раздумывая о чем-нибудь приятном. Неужто он требует слишком многого?
Проблема заключается... хотя нет, первым делом необходимо твердо решить - существует ли проблема, как таковая? Положим, существует. Итак, проблема в Аните. Точнее, в ее эмоциях. Они из жены так и брызжут.
Мужчин следовало бы предостерегать заранее, чтобы они как следует подумали, прежде чем ляпнуть свое "да". Что - "да"? Да, я беру тебя в законные жены, памятуя о том, что ты есть лишнее ребро, Заплутавшая хромосома и десять тысяч двести двадцать три эмоции в придачу. Да, я беру тебя, памятуя о том, что ты не упустишь случая вывалить все десять тысяч и т. д. вышеупомянутых шальных эмоций на мою ни в чем не повинную голову, объединив их в одно, физически осязаемое чувство. И Питер произнес вслух: Злоба.