- Что случилось? - спросила Анжела у сестры Кармел.
- Мы сами не знаем, котик. Бедный мальчик. Все зовет какую-то Николя, а больше ничего понять нельзя. Вроде как нигде ее нет, этой девочки. Ты случайно не знаешь, кто это может быть?
- Его сестра. - Анжела закусила губу.
- И что еще ты нам можешь сообщить? - За ее спиной выросла Мэри Маргарет.
Пока Анжела колебалась, настоятельница вцепилась ей в плечи и встряхнула. Безжалостно.
- Если что-то знаешь - выкладывай. Хоть что-нибудь, за что зацепиться. Сколько можно повторять: вы должны использовать все - все! - что им дорого.
Вот так оно и вышло. Под аккомпанемент воя Стива и грохота ни в чем не повинной мебели Анжела рассказала все, что ей было известно. Глаза Мэри Маргарет сужались с каждым ее словом. Анжела ничего не скрыла. Рассказала, как удерживала Стива на расстоянии от Николя лживыми обещаниями и как была тронута мечтой Николя открыть собственный косметический салон. Когда она замолчала, Мэри Маргарет закурила и посмотрела на сестру Кармел, как на сообщницу:
- Наркотики.
К изумлению Анжелы, сестра Кармел удрученно закивала.
- Что вы хотите сказать?
- То самое, черт подери. Фокус известный. Тебе, сестра, тоже не мешало бы знать. Немного косметики. И много наркоты. - Она мотнула головой в сторону трапезной. - А что, он даже не намекал?
Анжела опустила глаза.
- Понятно. Намекал, но ты не слушала, верно, моя девочка? Настоятельница выпустила облако дыма, сдвинула сигарету в угол рта и хлопнула в ладоши, призывая к вниманию. - Так, ладно. За дело, - заговорила она отрывистым тоном командира на плацу. - Алоиза! Марш к соседям. Спросите некую Николя. Если ее нет, прикажите дежурным, когда появится, немедленно послать ее к нам.
Сестра Алоиза спешно удалилась, если можно назвать спешкой заплетающуюся старческую иноходь. Мэри Маргарет повернулась к сестре Оливер и остальным монашкам:
- Всех держать в комнатах. Плевать мне, каким способом. Уберите их с глаз долой, иначе зараза распространится и они разнесут здесь все по камешку. Нужно будет - свяжите. Вперед!
Монашки рассыпались в разные стороны, разбросав руки, - как в те времена, когда они на своих фермах собирали овец в стадо.
- Сестра Кармел! Разболтайте четыре... нет, пять снотворных порошков в чашке крепкого кофе и стойте у входа на кухню, подальше от двери трапезной.
- А мне что делать, матушка? - жалобно спросила Анжела.
Мэри Маргарет послала ей уничтожающий взгляд. Время и место, однако, не располагали к разборкам. Настоятельница расколотила стул об пол и ножкой заперла двери трапезной.
- Пусть посидит. Другую дверь охраняет Кармел со снотворным. Я буду встречать полицию. А вы, сестра, стойте здесь на страже. Не говорите ни слова, просто приглядывайте, ясно? Ни слова. До него сейчас ничего не дойдет. Крикните, если прорвется.
Анжела кивнула. За несколько секунд все разбежались, и она осталась одна - следить в окошко над дверью трапезной за Стивом, этим сгустком страдания, живой болью в человеческом обличье. Она виновата, только она. Это она все испортила. От долгого душераздирающего вопля у Анжелы перевернулось сердце. Она оглянулась: коридор пуст. Нужно что-то делать, должен же быть какой-то способ исправить то, что она натворила. Анжела до крови закусила нижнюю губу. Набрала побольше воздуха в легкие, еще раз осмотрела коридор, выдернула самодельный запор из дверных ручек и скользнула в трапезную. Зубы и колени отбивали ритм не хуже африканского тамтама.
Он заметил ее не сразу. Анжела сделала несколько мелких, осторожных шагов, пришептывая потихоньку, прицыкивая, пришикивая, как делала это с дядей Майки в самые худшие моменты, как уже не раз поступала и со Стивом. Раньше помогало. Увидев ее, он замер. Анжела остановилась в паре ярдов от Стива. Ш-ш-ш-ш.
- Сука! - взревел Стив, ворочая белыми пятнами вместо глаз. И Анжела поняла, что совершила большую ошибку; возможно, последнюю в жизни.
Бежать было поздно. Он догонит ее в один прыжок. Остается одно держаться до последнего. Анжела вцепилась в единственный уцелевший стул. Будет хоть чем прикрыться в крайнем случае.
- Ты врала, что она в безопасности! Врала, что мы сможем поговорить. Нет ее! Нет! Нигде нет! Лживая сука! - Стив напружинился, изготовившись прыгнуть. От страха у Анжелы закружилась голова. В руке Стива блеснуло лезвие.
- Стив. - Анжела сглотнула. Только бы не показать, что боится, только бы не выдать своего страха. - Стив, милый. Ты напрасно так волнуешься. Николя уже ищут. Пока мы с тобой поговорим, ее найдут.
- Не найдут.
- Ну-ну. Откуда тебе знать?
- Знаю, - прорычал он, распоров ножом джинсы на бедре. Ткань потемнела от крови. - Вчера я ее упустил. После того, как ты там побывала, - добавил он свистящим шепотом. - А ты знала, чем она занимается. Знала - и не остановила. Даже не попыталась.
- Не знала, Стив. Правда, не знала!
- Сука. Еще одна лживая сука. Все вы одинаковые.
Он надвигался на нее зловеще скользящим шагом. Анжела до боли в пальцах цеплялась за спинку стула; из стянутого ужасом горла вместо слов рвались невразумительные мольбы.
- Стив, нет... не нужно...
Но он уже поймал шею Анжелы в железный капкан. Согнул руку в локте, усиливая нажим. Анжела захрипела, перед глазами замельтешили звезды. Солнечный луч, упав на острие ножа, рассыпался фейерверком искр. Сознание покидало ее. Колени подогнулись. Пальцы, сжимавшие стул, слабели. Брызжа слюной, Стив шептал ей на ухо снова и снова, что больше ей не придется врать. Не удастся. С отрезанным языком еще никому не удавалось.
* * *
Бонни протопала по ступеням и выразительно вздернула брови, оглядываясь в поисках Анжелы. Роберт не шелохнулся. Так и сидел, скрючившись в кресле напротив портрета. Заранее нужно было придумать историю для Бонни. Не потребовалось. Бонни все поняла, едва увидела сгорбленную спину сына.
- Так.
- Да. Так. - Он поболтал кисточками в масле. - Портрет готов. Все кончено.
- Не вернется?
- Нет.
- Решение обоюдное? - Она облила его презрением. - Как обычно.
- Не начинай, Бонни. Мне не до того.
- Ну конечно. - Слова жалили, как осы. - Уразумела, сынок. Не подошла тебе девочка, верно? Оказалась недостойна высоких принципов малыша Робби.
- Как ни странно, в точку, - процедил он и поднялся. Зевнул. Потянулся. Пусть видит, что ему все равно. - Даже ты поразилась бы, если бы узнала... Он снова зевнул.
- Выкладывай.
- Не стоит. Главное, все кончено... что бы под этим "все" ни подразумевалось. Ничего, собственно, и не было. А портрет удался, согласна? Пожалуй, выставлю в Королевской Академии, так что время, в конце концов, не зря потрачено.
- Ну, времени-то у тебя теперь будет предостаточно, трать - не хочу.
- Точно. Мое время. Хочу - и трачу.
- И жизнь твоя.
Молчание. Бонни определенно играла не по правилам. Роберт был слегка разочарован, он готовился столкнуться с матерью лбами в хорошей схватке. Где ее едкие речи? Где дотошный список всех его былых любовных провалов? Дотошный и до того длинный, что в конце его Роберт волей-неволей ощущал себя легкомысленной скотиной. Возможно, все еще впереди.
- Ты уже ел, сынок?
- Что?
- Еда. Знаешь, такая штука - сверху в нас попадает, снизу вылезает. Припоминаешь?
- Не хочу.
- Не хочешь? А я помираю с голоду. Ты бы свой холодильник получше загружал.
- Не могу есть.
- Спагетти. Обожаю спагетти. С соусом чили. И пармезаном тертым сверху хорошо бы, если у меня еще остался. - Она металась по кухне, швыряла на стол пачки, бутылки, грохала дверцей холодильника. - Робби, обязательно купи спагетти. Пусть для меня лежат, на всякий случай. Вдруг надумаешь еще портреты писать по воскресеньям. Других девочек, я имею в виду.