Виктория с благодарностью посмотрела на него:
– Вы все заботились о нем.
– Скорее он о нас, – возразил сэр Генри. – Я вижу, он принес тебе более приличную одежду.
Взглянув на сиреневый с кружевом халат, Виктория поняла, что сэр Генри тоже позаботился, чтобы ей прислали ее вещи.
– Это вас я должна поблагодарить?
– Эсма собирала твой чемодан. Нам пришлось поторопиться, а то этот молокосос моги не взять нас. Остается лишь надеяться, что с нашим домом ничего не случилось.
– Шериф Стиллингз снова беспокоил вас?
– Хуже того, – фыркнул сэр Генри. – Он подружился с этим Блейкли, человеком Дэвида. Однако потратил пару дней на поиски тебя. Его приходится за это уважать, больше не за что, – сказал он, приложив к носу носовой платок.
Потом он снова и снова рассказывал Виктории, как они ехали на поезде, какая ужасная была погода и как от холода и дождя у него болели суставы. Он склонил голову на сложенные на коленях руки и говорил, как скучал по Натаниелу и Бетани, как их ему не хватало. Заметив слезы в глазах старика, Виктория соскользнула с кровати и, опустившись на колени перед сэром Генри, взяла его руки в свои ладони.
– Я люблю вас, сэр Генри. – Она прижала его руку к своей щеке. – Благодарю вас за все, что вы мне дали и видели во мне только хорошее. Натаниелу и Бетани повезло, что у них такой дедушка.
Он помолчал, не отнимая у нее своей руки, затем прочистил горло.
– Он прекрасный мальчик. Добрый, очень смышленый. Знает, как обращаться со стетоскопом и считать пульс. Хорошо бы, Бетани немного рассказала ему о травах.
– Если вы ее попросите, она охотно это сделает.
– А теперь помолчи, – сэр Генри потрепал Викторию по плечу, – а то разбудишь Чедвика. – Сэр Генри кивнул в сторону Дэвида, спавшего в кресле. Но он уже давно не спал, а наблюдал за ними.
Его лицо было в тени, но он подался вперед, и, когда огонь осветил его, Виктория заметила усмешку на его губах.
– Слишком поздно, – сказал Дэвид, переводя взгляд с сэра Генри на Викторию.
Он побрился, переоделся, но, несмотря на респектабельный вид, выражение его глаз заставило сильнее забиться ее сердце, и она не нашла в себе сил ответить ему. У нее по спине побежали мурашки. Виктория боялась поверить, что это не сон.
Сэр Генри взял трость и поднялся:
– Оставляю вас одних.
У двери он обернулся и внимательно посмотрел на обоих:
– Вы поженились? Это правда?
– Наше положение несколько двусмысленно в данный момент. – Дэвид взглянул на Викторию. – Но через несколько дней Виктория уже не будет Манро.
– Я сомневался, что ты оставишь себе это имя, Виктория. – Наступила тягостная пауза, но чувства взяли верх над гордостью. – Если я вас еще не поблагодарил... – обратился сэр Генри к Дэвиду.
– Поблагодарили, сэр Генри. Еще как!
– Я все же должен справедливее относиться к людям. Отрадно сознавать, что моя семья в сильных руках, Чедвик.
Сэр Генри направился к двери, стуча тростью по полу и прихрамывая. Дэвид и Виктория остались одни.
– Значит, ты решил признать условия завещания? – спросила Виктория.
Дэвид прислонился спиной к захлопнувшейся двери, и ему захотелось смеяться от радости. Его жена обрела свободу. Никогда еще Дэвид не был так уверен в своем будущем.
– Ты же это знаешь.
– Куда ты ходил, когда я принимала ванну?
– Встречался с Рейвенспуром. – Дэвид достал из кармана медальон. – Он сказал, что ты просила отдать его Натаниелу.
Виктория неохотно взяла медальон. Они ни слова не сказали о сокровище, но не могли о нем не думать. Дэвид понимал, что только время может окончательно стереть память о прошлом. Уже прошло девять лет.
– Значит, все закончилось? – спросила она.
– Или только начинается. – Дэвид осторожно снял с руки перевязь и бросил на пол.
– Что ты делаешь? – в ужасе крикнула она.
– Сам не знаю.
Он коснулся губами ее лба и взял ее за подбородок.
– Дэвид, – отстранилась она. – Мы в Калькутте жили в законном браке, это правда?
– Ты сомневаешься в законности нашего брака?
– Если предполагалось, что ты выполняешь тайное задание, почему ты сохранил свое настоящее имя?
– Так случилось, что мой брат служил в Индии еще до моего приезда. Генерал-губернатор заметил фамильное сходство, как только я вошел в консульство. Отрицать было бесполезно. Да и бессмысленно.
– Почему ты не передан задание кому-то другому и не уехал?
– Потому что увидел тебя. – И, улыбаясь знакомой улыбкой, которую она так любила, он взял в ладони ее лицо. – Я знаю только одно – что люблю тебя, Виктория или Мэг, и буду любить и почитать вас обеих в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Ты – мать моего сына. Хозяйка моего нового дома и всего, чем я дорожу. Я больше не хочу проснуться однажды утром и увидеть, что ты снова ушла из моей жизни.
Он с благоговением коснулся ее темных волос и посмотрел ей в лицо. Они больше не любовники. Сейчас все по-другому. Она – его жена и не исчезнет из его жизни, как в то утро в Роуз-Брайере.
Но каким-то непостижимым образом Мэг исчезла, ибо он больше не видел женщину, на которой много лет назад женился в Калькутте. Девушка, в которую он влюбился и потерял, превратилась в другую женщину. И эту женщину он будет любить вечно. Этим утром он не увидел в церкви Мэг, только Викторию.
Его глаза вспыхнули, и он подтолкнул Викторию к кровати.
– Где бы ты хотела провести медовый месяц?
Он улыбался ангельской улыбкой, но за ней крылись грешные мысли, и Виктория почувствовала, что уже сейчас готова начать медовый месяц. Дэвид целовал ее так, словно давал обеты, о которых они только что говорили, затмевая ее прошлое своим будущим, уверенный, что нашел райский уголок в ее объятиях.
Их свадьба состоялась сразу после Нового года в церкви Святой Марии в Лондоне. Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Рядом стояли сэр Генри, Натаниел и Бетани. Здесь же была семья Дэвида. Братья, сестры и их дети.
Покой царил в душе Дэвида, когда он произносил брачные обеты второй раз в жизни. Ибо он обрел цель жизни.
Спустя восемь месяцев после свадьбы они с Викторией крестили своего второго ребенка в церкви около Роуз-Брайера. Крохотная девочка была копией матери, казалась хрупкой, как солнечный лучик, и Дэвид, держа ее на руках, размышлял о таинствах жизни, не перестававших его изумлять Вскоре после этого дня скончался сэр Генри, но он успел подержать на руках свою новорожденную внучку.
Его похоронили в сентябре, ровно через год после приезда Дэвида.
На полях сохло сено, его никто не убирал. Погода становилась все холоднее, осень пришла на берега реки Какмиер, где мечты человека осуществлялись в плодах его труда, звонком смехе ребенка и любимой жене.
– Вот ты где, – сказала Виктория, когда на следующий день после возвращения из коттеджа в Роуз-Брайер нашла мужа на кладбище. Она принимала в имении больных и занималась арендаторами.
Виктория принесла с собой ребенка, Натаниел и Бетани сопровождали ее.
Дэвид смотрел на вскопанную землю у себя под ногами. Кто-то положил цветы на могилу сэра Генри.
– Тебе не кажется странным; что и ты, и я пришли сюда? – спросил он, когда она протянула ему руку.
Виктория взглянула на церковь, на прекрасные цветные витражи и улыбнулась. Дэвид привлек ее к себе и здесь, под открытым ярко-синим небом, при легком дуновении ветерка, в окружении ангелов, сказал, что любит ее.
Так и должно быть, думал он, беря на руки крошку дочь, судьба дала ему еще один шанс и обещала безоблачное будущее, о котором он и не мечтал. Сокровище, которое он искал всю жизнь. Дэвид обнял Викторию и вместе с Бетани и Натаниелом они отправились домой.