Участковый оформил протокол, правда, хотел забрать оружие, но я не дала.
- Вот это уже вообще! – воскликнул участковый, - я обязан его изъять! Если я его не оформил по бумагам, это ещё не означает, что я должен оставить « палёное », неоформленное оружие частному лицу!
- Это оружие принадлежит её мужу, - пояснила я, - и, если вы его заберёте, у Андрея « лычки » полетят! Он коллега моего мужа, капитана МВД, старлей. А оружие табельное.
- Куда ж он смотрит? Табельное – это не шутки, его надо держать при себе.
- Да она его сковородкой огрела, - отмахнулась я, - и, пока он без чувств валялся, схватила пистолет мужа, машину моего мужа, и за мной.
- Вы вообще уверены, что не хотите её сажать? – усомнился участковый, - может, переоформить бумаги, пока не поздно?
- Не надо, - отмахнулась я, - иначе я буду чувствовать себя последней дрянью. Я просто провоцировала её похудеть, действуя на нервы, и заодно её мужу мстила. А в результате довела её до нервного срыва...
... Потом Дима отвёз меня в аэропорт, и уехал по своим делам...
- Подумай о приятном! Легко сказать! – и я откинулась на спинку, - девушка, а у вас конфеты есть шоколадные? – спросила я стюардессу.
- Конечно, есть, - кивнула она, - какие предпочитаете? Белый, тёмный или молочный шоколад?
- Белый, и чёрный с острой, сливочной начинкой.
- Сейчас принесу, - кивнула стюардесса, и через две минуты вернулась с двумя коробками, и я отправила в рот шоколадку.
- Буду нервы хоть этим успокаивать, - вздохнула я, - девушка, принесите мне ещё винограда. Чёрного и кислого.
Остаток полёта я усиленно работала челюстями, и, когда объявили посадку, вздохнула с облегчением.
Ну, не люблю я самолёты!
В Париже лил проливной дождь.
Но мы были предупреждены. Я, собираясь дома, заглянула в Интернет, и, узнав прогноз погоды, положила себе в сумку плащ, что тут же посоветовала Миле и Генриху.
И, когда мы прошли таможню, то увидели Кристину и Армана. Последний не только наш инвестор, но и любовник Кристины. Именно она нас свела какие-то время назад, когда нам позарез нужен был инвестор.
Арман – очень богатый человек, со связями, и для нас он просто находка.
- Добрый вечер, моя красавица, - воскликнул Арман, и галантно поцеловал мне руку.
- И вам не хворать, - не поддержала я французской речи, переходя на английский.
- Не желаю слышать этот язык! – возмущённо воскликнул Арман, - Эвива! Вы идёте путём наименьшего сопротивления! Вам легче говорить на английском, но ведь будет проще, если вы выучите французский.
- Хорошо! – фыркнула я, - поговорим на смеси французского и испанского. Потому что у меня уже каша в голове от двух изучаемых языков.
- Эта, - ткнула в меня пальцем Кристина, - никогда не идёт по
пути наименьшего сопротивления. Видишь, сразу два языка учит.
- Да, и в голове каша, - кивнул Арман, - мы будем говорить только на французском. Я буду вас учить.
- И я! – весело воскликнула Кристина.
- Вот свалились на мою голову! – сердито сказала я, и впятером мы сели в « Пежо » Кристины.
Вдалеке светилась огнями Эйфелева башня, а по окнам машины текли струйки дождя.
Я как-то сразу успокоилась.
Надеюсь, Макс мне по приезду всё расскажет. Интересно, а Марфу-то он за что? Что сделала или услышала зечка?
- Эй, ты меня слышала? – донеслось до меня, и я очнулась.
- Что такое?
- Очнись, ты в Париже, - засмеялась Кристина, и погрустнела, - Вик, у меня Поль умер.
- Как? – ахнула я.
- Инфаркт, - вздохнула подруга, - у него сердце слабое было.
- Бедная моя! – воскликнула я, - мне так жаль тебя.
- Ничего, - улыбнулась Кристина, - мне жаль его, но это уже четвёртый инфаркт, и он стал решающим. Мы были готовы к этому, - и она отвела глаза.
Я сразу поняла, что что-то тут не так, и решила потом расспросить подругу.
Мила и Кристина трещали всю дорогу, Генрих читал какие-то рукописи, пересматривал бумаги, а я просто смотрела на проплывающий мимо пейзаж.
Промелькнула Эйфелева башня, Елисейские поля, Триумфальная арка, всё в огнях...
Потом мы съехали на трассу, и немного углубились, петляя по кварталам. Особняк, я бы даже сказала, дворец, Кристины, с огромной прилегающей территорией, был красив до невероятного.
Машина подъехала к парадному, шофёр открыл нам дверь, и мы вошли внутрь.
Дом был громадным, и, пока Генрих общался с Арманом, я поднялась вместе с лакеем, который нёс мои вещи, в спальню.
Когда молодой человек ушёл, я сменила брючный костюм на элегантное платье. Обтягивающее миди, горловина « кармен »,
и рукава три четверти в фиолетовом цвете.
Любимые, остроносые шпильки на тонком и высоком каблуке, тоже фиолетовые, « вечерний » макияж, и я спустилась вниз, взяв с собой белый плащ, фиолетовую сумочку, и сумку с ноутбуком и документами.
- Ну, что, поехали? – воскликнула я, подойдя к ним.
- Поехали, - кивнул Генрих, - ты всё взяла?
- Конечно, - ответила я, а Арман воскликнул:
- Как вы смотрите на то, чтобы потом обмыть сделку? Вы, как закончите, позвоните, или, мы просто подъедем через два часа.
- Лучше через полтора, - сказал Генрих, - думаю, управимся. А завтра будем плотно заниматься типографией. Эвива, учи язык.
- Учу, - буркнула я, застёгивая пуговицы на плаще.
- Не учу, а учи, - Генрих сурово на меня посмотрел.
- И не надо испанским голову себе забивать, - буркнул Арман, - что за блажь тебе в голову взбрела? Сначала французский выучи хорошо, а там принимайся за язык страны
танго.
- Она вас не послушает, - хихикнула Кристина, - это самая упёртая особа, какие только есть на белом свете. Если ей что-то надо, она сделает это, пройдя по головам своими шпильками.
Я кинула на неё уничтожающий взгляд, поправила сумочку на плече, и пошла к машине, дробно стуча каблучками.
Вопрос с автором мы решили быстро и просто. Его всё устраивало, и он без лишних слов подмахнул документы.
Потом мы переговорили с одним французским чиновником, Генрих, было, вынул конверт с долларами, но я его успела перехватить. Потому что видела, если бы он это сделал, этот чиновник сделал бы нам большие проблемы.
А, когда я поставила перед ним сувенир из драгоценного металла, и пакет с бутылками коллекционного коньяка, он просиял.
Я людей обычно насквозь вижу, и я видела, что этот тип не откажется от подарка, но, если просто сунуть ему конверт с деньгами, смертельно обидится.
Генрих был насторожен. Но, когда чиновник ушёл, довольный подарками, и вкусным ужином в дорогом ресторане, дав нам все разрешения, мой начальник расслабился.
- Если бы не ты, я сел бы лужу, - вздохнул он.
- Не умеешь ты людей чувствовать, - улыбнулась я, помешивая кофе ложечкой, а Генрих собрал документацию.
- Теперь гульнём? – подмигнул мне он, - только я не знаю, что тут работает в такой дождь.
На улице по-прежнему был ливень, который пузырился в лужах, а, если дождь пузырится, то непогода надолго.
- Тут всё работает, - я заправила выбившийся локон, - сейчас Кристя что-нибудь придумает.
И Кристя придумала. Они приехали с Арманом на такси. Кристя в роскошном, бирюзовом платье, которое отлично сочеталось с её каштановыми волосами, Арман в костюме, и мы поехали развлекаться.
- Сейчас мы прокатимся по Сене, - сказала она, - тут на прогулочных катерах кафешки размещены. Очень уютно.
И, в самом деле, оказалось уютно. Мы на такси поехали к Сене, и там забрались на водный транспорт.
Тихая, приятная музыка, плеск воды, и звук дождя навевали неповторимые чувства и ощущения.
Официант усадил нас за столик около борта, по краю посудины переливалась огнями гирлянда, а на самих столиках стояли ночнички, стилизированные под керосиновую лампу.
Над нами был стеклянный потолок, и капли дождя, падающие сверху, застывали на стекле, и это было очень романтично.