Вдруг резкий вопль тормозов заполнил слух Виктории. Последнее что она успела почувствовать, был сильный и резкий удар. Их автомобиль на полном ходу врезался в ограждение и, грузно перевернувшись, как подстреленный зверь, полетел в кромешную темноту придорожных дебрей.
Ранним утром, недалеко от маленького городка Этамп, местной полицией был обнаружен обгоревший остов машины, мощный взрыв уничтожил все, что в ней находилось. Пока полицейские возились около дымящейся груды металла, с высокой насыпи на них смотрел странный человек, ссутулившийся как будто под тяжестью невыносимо тяжкого горя. По лицу со следами страшных ожогов текли слезы.
Глава 14
Зима 1951 не была безоблачной. Все еще продолжалась затянувшаяся Корейская война, за кулисами мировой политики велись теневые переговоры. Великие державы активно испытывали ядерное оружие, стремясь перегнать друг друга в смертоносных изобретениях. Казалось, мир по-прежнему ведет себя как нерадивый ученик, плохо помнящий свои уроки. Но пока существует жажда власти, ничто не остановит это чёртово колесо.
Высокий мужчина шел по улице предрождественского Лондона, он чувствовал как невесомые снежинки тают на его щеках, думая о предстоящей встрече, которая изменит его жизнь.
Поднявшись по лестнице знакомого здания, он через несколько минут оказался в просторном кабинете своего давнего товарища и соратника. Томас Олдридж радушно поприветствовал его рукопожатием и предложил устроиться в кресле напротив. В выражении лица собеседника было что-то лисье, может быть разрез хитроватых глаз, может хищная полуулыбка. Уильям никогда не мог разгадать, что было у него на уме.
- Искренне рад тебя видеть Уилл! Мы в управлении , признаюсь, думали, что в этот раз ты не выберешься живым. Только Лэм способен на такую авантюру. Теперь, после твоего возвращения с континента, нашему руководству ты как кость в горле. И зачем было так себя подставлять Моссаду?
- Я приехал не выслушивать твои увещевания Томас,- проговорил Уильям, сосредоточенно глядя в его лицо, — Мне нужен ответ.
- Что ж, меня просили передать, что с сегодняшнего дня ты должен уйти в отставку. Уильям Лэм может воскреснуть. С Моссадом все будет улажено, главное, мы избежали громкого скандала, за что ты чуть не расплатился своей жизнью. Подыщи себе какой-нибудь тихий спокойный уголок, ты это заслужил.
Уильям молча улыбнулся, больше ничего не нужно было объяснять, сегодня он перестанет быть тенью, скрывающейся под очередной маской.
- И еще, Мельбурн …- Олдридж сделал паузу, — помни, что даже у кошки только девять жизней. Твоя война закончена.
Когда Лорд Уильям Мельбурн вышел из кабинета, Олдридж, посмотрев ему вслед, понял, что с ним уходит целая эпоха. Генерал решительно закрыл последнюю страницу объемного досье, которое навсегда должно было сохранить тайну бывшего агента британской разведки.
***—
Виктория обвела взглядом бескрайние холмы, которые поднимались из-под земли, словно бугры на спине огромного древнего дракона. Все в этих краях было сказочным и уже каким-то родным, знакомым. Прошлой жизни не существовало, она сгорела в тот памятный день, на обочине дороги, возле дальних предместий Парижа.
Она инстинктивно притронулась к едва заметному шраму на виске, оставшемуся на память о той страшной ночи, ощутив под пальцами привычную неровность, и невольно зажмурилась, пытаясь найти равновесие в своей душе.
Ей вспомнилось как в чернильной темноте, накрывшей ее после падения, она ощутила сильные руки, оторвавшие ее от земли, живое биение сердца рядом с собой, тепло, окутавшее ее словно спасительный плащ. Она чувствовала Уильяма сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, сквозь оглушающий звук взрывающегося автомобиля.
Виктория не помнила, сколько ему пришлось нести ее на руках, время от времени теряющую сознание. Очнулась она только в маленькой гостинице, на окраине Парижа, куда они добрались поутру на попутных машинах. Ее рана, к счастью, оказалась поверхностной, понадобилось лишь наскоро обработать ее и наложить повязку. На следующий день поездом они выехали в Гаврский порт. Уильям продумал все. Преследователи, скорее всего, стали бы искать их в Кале, откуда был самый короткий путь через Ла-Манш, но не в стоящем на отшибе Гавре.
Долгое время Виктории не давал покоя вопрос, почему Марк не отдал приказ своим людям стрелять в них на поражение , почему не сделал этого сам, ведь он не смог бы промахнуться? Поверил ли он, что она погибла в той страшной аварии на дне оврага? Ответ напрашивался сам собой, и каждый раз отзывался в душе болезненным эхом. Наверно, она никогда не сможет забыть горящие омуты его глаз, в которых смешивалась ярость и боль от глубокого неразделенного чувства, пронесенного им через все ужасы войны...