— Мы же уже спрятали его форму. Скажем, что он один из франтиреров, которого подстрелил патруль, — не раздумывая, парировала девушка.
Магда бессильно развела руками, опустившись рядом с ней на стул. Это дитя было невозможно упрямым, но все-таки она должна попытаться убедить ее поступить разумно.
— Как ты оправдаешься Виктория, когда тебя спросят, о чем ты говорила в лесу с офицером вермахта? Я думаю, никто не поверит тебе, как поверила я. — женщина сделала паузу и, увидев замешательство в глазах, которые минуту назад смотрели с такой отчаянной смелостью, продолжила, — Тебе нужно уходить, и поскорее. Пристанешь к какому-нибудь лесному отряду, где тебя не знают. Даст бог, все обойдется. Можешь остаться до утра. Но потом, девочка моя, ты должна бежать, — в голосе женщины звучали металлические нотки, но она знала, что с Викторией иногда нельзя по-другому.
Магда промыла раны Уильяма и наложила повязки с травяной мазью. Это все что она могла для него сделать. Временами он приходил в себя, стонал громко и протяжно. Виктория вытирала его мокрый лоб, смоченной в холодной воде тканью. Когда его удалось напоить целебным отваром, он ненадолго заснул.
Измученная всеми испытаниями прошедшего дня, девушка, наконец, тоже поддалась чудовищной усталости, опрокинувшись в тяжелый сон.
Ночью она неожиданно проснулась от очередного слабого стона. Открыв глаза, она увидела, как его тело сотрясают конвульсии лихорадки. В домике уже было холодно. Ей не потребовалось времени на размышления. Она знала, что должна сделать. Быстро стянув свою одежду, Виктория легла рядом с ним, вплотную прижавшись к его коже, совсем обнаженная и уязвимая, впервые в своей жизни оказавшись так близко к мужчине. В тот момент ей не показалось это стыдным или противоестественным, только учащенный пульс выдавал ее скрытое волнение. Она обняла руками его сильное тело, попробовала обхватить широкие плечи, постепенно чувствуя, как ее живое тепло успокаивает и согревает его. — Только не умирай, Уильям, — вновь произнесла она его имя. И вдруг услышала хрипловатый, едва различимый шепот около своего уха: — Ты.. мой ангел.. во тьме…- слова были ломанные, несвязные, он бредил. Виктория незаметно расслабилась в окутавшем их обоих тепле и крепко уснула, обвившись своим маленьким телом вокруг него, словно пытаясь превратиться в спасительный щит, который должен был отогнать от него дыхание смерти.
Еще до рассвета Магда нашла их в одной постели, прижавшимися друг к другу, словно в последний час. Женщина была шокирована смелостью Виктории, но понимала, что девушка сделала это, чтобы не позволить ему умереть этой ночью. Разбудив, она дала ей понять, что нужно поторопиться, и уйти незамеченной.
— Я кое-что приготовила тебе в дорогу. Постарайся быстрее добраться до соседней деревни, там меньше патрулей, а в лесу ты найдешь сторонников Сопротивления. Я буду молиться за тебя, — глаза женщины блестели от слез, она вновь провожала свое дитя в неизвестность.
— Он выживет Магда? — спросила вдруг Виктория, с надеждой посмотрев на нее.
— Я думаю, что теперь да. Как только он сможет встать, я постараюсь помочь ему выбраться. — Магда произнесла это как можно уверенней, чтобы не дать сомнению изменить планы Виктории.
Та уже не могла сдержать слез, в последний раз обнимая Магду.
— Спасибо за все. Я не заслуживаю этого. Теперь я поставила под удар и тебя. Все произошло из-за моей глупости. СС будет разыскивать наш склад с оружием. Скоро они начнут прочесывать лес, уничтожая всех на своем пути. Ты тоже не должна задерживаться здесь долго. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Мне не за что прощать тебя, моя отважная девочка. Ты заслуживаешь помощи больше, чем другие, — тонкие сухие руки плотнее завязали на ней толстый вязаный шарф, последний раз сомкнулись вокруг ее плеч, прижав к преданному и любящему сердцу.
Собравшись с духом, смахивая слезы, Виктория взяла из рук женщины небольшой узелок и поспешно скрылась в дикой спасительной чаще.
Глава 6
Маленькое кафе на углу двух старых городских улиц всегда было полным. Здесь собиралась простая и непритязательная публика: студенты, мелкие служащие из окрестных контор. Повсюду слышалась оживленная болтовня, словно люди стремились наверстать упущенное - отнятые войной мгновения простого человеческого общения. Им хотелось жить, снова дышать воздухом свободы, не оглядываясь по сторонам. Прошло уже пять лет с того дня, когда Германия подписала акт о безоговорочной капитуляции. Мир понемногу залечивал свои раны, повсюду восстанавливалась промышленность, отстраивались разрушенные здания, жизнь забила ключом. Вот только никто не в силах был вернуть тех, кто погиб, стереть из памяти все ужасы, что пришлось пережить каждому из тех людей, которые сейчас мирно болтали за своими столиками, смеялись шуткам друг друга, пытаясь жить дальше.
Два года войны, а потом еще пять долгих послевоенных лет, она пыталась забыть ту холодную ночь, когда согревала теплом своего тела Уильяма, пытаясь вырвать его из объятий смерти. Она ничего не знала о нем кроме имени. Выяснить что-либо о его судьбе было невозможно. После изгнания оккупантов, городок стремился поскорее избавиться от любых напоминаний о них. Она, также не смогла разыскать Марка и Адама, и свою добрую милую Магду, от ее домика в лесу остался лишь обгоревший остов. Какое-то время, после возвращения в город, Виктория надеялась, что однажды, Уильям случайно увидит ее гуляющей на улице, площади или в магазине, подсядет на скамейку в парке, окажется среди пассажиров трамвая. Но потом она перестала ждать, и смирилась с неизбежным. Шансов, на то, что он остался в живых, было ничтожно мало. Он мог погибнуть как от руки партизан, так и нацистов. Нужно было жить, стать счастливой, как он хотел. Ведь его жертва не должна была быть напрасной.
Некоторое время спустя, она устроилась на работу в редакцию местной газеты. Принимала многочисленные звонки, сортировала письма и терпела нудного, высокомерного шефа. Иногда ее посылали на самые простые и неинтересные задания: взять интервью у организаторов благотворительного вечера, написать отзыв о цветочной выставке и тому подобные вещи.
Теперь Виктория уже не делала короткую стрижку, ее густые каштановые волосы спадали красивыми волнистыми прядями на плечи, лицо и фигура утратили прежнюю подростковую угловатость, она научилась носить кокетливую шляпку и туфли на высоком каблуке. У нее появились новые знакомые и друзья, сложился уютный круг общения. А вскоре она познакомилась с Полем. Он был умным и общительным молодым человеком, его отец когда-то держал в городе адвокатскую контору и теперь после войны, сын пытался восстановить дело своего погибшего отца. Они начали встречаться. Поль бы мил и нежен с ней, а вскоре сделал предложение. Его родственники были рады принять ее в свою семью. Казалось, жизнь расцветает вновь, будущее было предопределено. На рождество они должны были пожениться.
Виктория молча сидела за маленьким столиком кафе и разглядывала через окно спешащих по своим делам прохожих, на землю падали хлопья снега, превращаясь под ногами в кашу. Ноябрь 1950 был на редкость холодным. Она передернула плечами, словно пытаясь стряхнуть с себя воспоминания о тех страшных днях, что ей пришлось пережить. Уильям должен был остаться среди этих воспоминаний и никогда не воскресать в ее мыслях. Но против всех правил, ей все еще снился его шероховатый голос, внимательные зеленые глаза, она чувствовала жар его тела рядом с собой, тревожное биение его сердца. Она просыпалась в холодном поту, от жгучего желания видеть его, ощущать его, быть с ним. Иногда ей виделось, что он склоняется над ней, чтобы убедится все ли в порядке, как на том допросе, когда она едва не потеряла сознание. Виктория бродила в своих мыслях, пытаясь отогнать чувство пустоты, которую ничем нельзя было заполнить. Вдруг ее оцепенение было нарушено громким восторженным возгласом, где-то над самым ухом: