- Еще древнее, стажер. Сфинкс по сравнению со мной просто младенец!
- Дай угадаю: ты – во-первых мужик, а во-вторых – хвастун и зануда!
- Разговорчики в строю, стажер!
- Что, я твой стажер? да лучше еще раз сдохнуть! А по моложе никого не нашлось?
- А ты на том свете, видать, та еще штучка была! Ну, ничего, мы тебе крылышки-то подрежем…
- Прям вижу, как ты ухмыляешься, ножницы смотри не обломай!
- Не можешь ты видеть ни меня, ни мою улыбку, это остаточные явления, скоро пройдет… Ты, что…плачешь?
- Ну, скажи еще, скажи, что я теперь даже поплакать не могу!!!
Янка и правда рыдала в душе, надрывно и безысходно, как те, что недавно стояли у ее тела, тела с которым ее разлучили раз и навсегда, и с этим ничего уже не поделать.
- Успокойся, Божье создание, а то еще один потоп на Землю обрушишь, а нам потом расхлебывай за тобой. Ну, успокойся, девочка. Надо же такая дикая, и такая ранимая. Не надо плакать, это же такая радость служить Богу, ее не все удостаиваются. Хотя сколько ни ввожу вас, цыплят, в курс дела, никак не могу понять его божественный замысел. И ты меня не спрашивай, значит, так надо. Просто верь!
- Легко сказать.
- Это действительно легко. Хочешь, научу?
- Не подлизывайся, с чего это я должна верить тебе? Ты же - не ОН. Я тебя вообще первый раз вижу. Даже хуже: не вижу. Как я могу верить парню, которого даже ни разу не видела?
И тут перед Янкой явился Аполлон, нет оживший Давид руки Микеланджело, собственной персоной и такой же голый! У Янки сначала как в басне «в зобу дыханье сперло», потом она покраснела до…того места, где ранее у нее располагались уши, но как ни силилась, не могла оторвать взгляда от его фигуры даже не прикрытой крыльями. «Такое тело и зря пропадает! Эх, вот куда все мужики подевались».
- Не смотри на меня ТАК или смотри внимательнее: мы, ангелы, бесполы.
- А ОН?!
- Тьфу ты! Ну, о чем ты думаешь в такую минуту?!
- А что я? Нечего передо мной без исподнего дефилировать, я слабая одинокая женщина…
- Ты не женщина, ты – АНГЕЛ! Пойми же, наконец!
- А я отказываюсь понимать и все тут, и отстань от меня, старый пень!!!
- Яна, мы бессмертны и у нас нет возраста. Ты многого еще не знаешь.
- Еще бы! А самое главное: откуда?! Да я даже не знаю,.. как тебя зовут.
- Михаил.
- Тот самый?
- Что значит, тот самый?
- А-а ангелы славы не имут? Ладно, не заморачивайся пока. Но если ты – тот, о ком я подумала, то ты у нас типа герой.
- Да-а-а, работы с тобой погляжу, не початый край, не знаю, с чего и начать.
- А с чего тебе бы хотелось, мон шер?
- С твоей речи, и прекрати со мной заигрывать, сколько раз повторять.
- Тогда скройся с глаз моих, импотент престарелый!
- Не импотент, а ангел, разница есть!
- Что-то я этой разницы пока не вижу.
- А зря, разница как раз в возможностях.
- Да ну-у! И что же мы можем?
- Ты пока – только огрызаться, будешь отвечать за корреспонденцию с Преисподней, а то они там совсем обнаглели в последнее время, сидят как в теплой ванне. А вот остальные уже кое-что могут: ситуацию переломить, душу спасти, особо умудренным доверяется готовить молодняк к новой для них миссии.
- Ага, умудренный – это ты, значит, про себя, а молодняк – это, выходит, я. Да год ТАМ, стоит приравнять к нескольким десяткам лет здесь. Сиди себе на облаках, ножками болтай: ни жары, ни холода, ни страстей, ни голода.
- Вот, значит, что вы о нас там думаете…
- А что тут думать, и так все ясно!
- Салага, не спорь с командиром! Что тебе ясно? Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, ты тут всего 5 минут! Только и умеешь, что глазки строить и собачиться, забыла, где находишься! А ну, стоять смирно!
- Ах, вот ты какой настоящий ангел! Солдафон бесчувственный, вот ты кто! Человек сегодня себя потерял, а ты…Я обратно хочу! И потом как я могу стоять, у меня же ног нет…
- Там же так плохо: жара, холод, страсти, голод, - ангел проигнорировал ее рассуждения о телесных неурядицах.