В углу, на шкафу, битком набитом серыми пухлыми папками с завязочками, похожими на детские шнурки, тихо бормотало круглое белое радио. На столе, рядом с чашками и статуэткой олимпийского мишки с кольцами, тихо чахла в тоске по солнечному свету хилая фиалка.
Пахло кожзамом, кофе и той мерзкой затхлостью, что начинает источать бумага в холоде и влажности. Но благодаря духам девушки, что стояла, облокотившись на стену у открытой настежь двери, в воздухе витал, перебивая все остальные запахи, нежный аромат сирени.
У девушки были шикарные кудри из каштановых волос, увенчанные ободком с кокетливым синим бантиком – в тон кофте с рукавами «летучая мышь» и пестрым брюкам. Нахмурив лоб, она вглядывалась в кроссворд в газете и грызла карандаш.
– Маш, актриса из «Карнавала»? – девушка посмотрела на женщину в круглых очках, что сидела в углу и перепечатывала документ, изредка сверяясь с оригиналом. – Вторая «у».
– Муравьева.
– Пять букв.
– Тогда Лучко.
– Подходит. – Девушка вписала буквы, всмотрелась в конец коридора и покраснела. – Ой, кто к нам идет! Гаспар!
– Наташа, ничего не хочу сказать, но я его недавно на улице с другой видела. Он ее Валентиной звал и целовал постоянно.
– Он такой красивый! – не слушая ее, выдохнула любительница кроссвордов. – На актера похож!
– Ты слышала меня? – женщина сняла очки и покачала головой. – Вот стрекоза!
– Здравствуйте, девочки! – сияя на самом деле киношной улыбкой, в кабинет зашел молодой парень. – А у меня шоколадка для вас! – он подмигнул девушке.
– Спасибо, Гаспар! – она зарделась.
Я вздрогнула. Не совпадение. Твою ж мать! Как это возможно?! Средний рост, широкие плечи, рыжеватые вихры вокруг головы, темно-карие глаза – очень близко посаженные. Это Паук! В возрасте около 20 лет! По-моему, даже вибриссы были в шоке от такого поворота!
– Сеня, ты тоже все это видишь? – я покосилась на санклита, замершего в ступоре.
– Вроде как. – Прошептал он, с трудом переведя взгляд на меня. – Где мы?
– Добро пожаловать в восьмидесятые!
– Наташенька, где сопроводительные на только что поступивших? – Гаспар не сводил взгляда с девушки.
– Где-то здесь были. – Ее дрожащие руки начали перебирать документы на столе.
– Вот. – Маша достала листы из печатной машинки, вынула вложенную между ними сиреневую хрусткую копирку, и отдала Наташе. Та протянула их парню, алея щеками.
– Так. – Потеряв к ней интерес, он быстро пробежал текст глазами, и картинно застонал, – опять одни дети!
– Ты долго там? – в кабинет сунул голову с буйными черными кудрями другой парень. – Нас ждет сам знаешь, кто. Здрасьте, девочки.
– Здравствуй, Аристарх.
– Уже иду. – Не отрывая глаз от бумаг, пробормотал Гаспар.
– Что там? – кудрявый выхватил у него листы. – Дети! Фууу! – они вышли из кабинета и, о чем-то вполголоса переговариваясь, быстро двинулись по коридору.
– Надо идти за ними. – Прошептала я, не в силах отвести взгляд от Наташи. Кого-то она мне напоминала. Красивые глаза – не карие, более светлые, и очень знакомые.
– Так идем. – Арсений потянул за руку. Хорошо, потом вспомню. Мы догнали парней и долго шли за ними. Наконец, коридор – уже тогда серый и безжизненный, вильнул в сторону, и мы все разом попали в райский сад.
– Так вот для чего была нужна часовня! – воскликнула я, любуясь сочными растениями и огромными цветами самых разных форм и расцветок. – Оранжерея! – не удивилась бы, увидев невесомо порхающих бабочек. Но вместо прекрасных созданий пришлось смотреть на двух Архангелитов.
– И как нашему клоуну удалось на это деньги выбить? – брезгливо морщась, Паук оттолкнул от лица темно-зеленый лист.
– Жоржику? – Аристарх сорвал цветок и сунул ему под нос. – А он бухгалтершам нашим духи заграничные таскает, косметику и все остальное. Они ради него так расстарались, расписали все в документации к смете, что наверху даже за счастье сочли денежки отвалить!
– Вот ты гад! – Гаспар вырвал у парня цветок и смачно чихнул. – Знаешь ведь, что у меня аллергия!
– Бедняжечка! – съехидничал парень, ничуть не жалея. – Кстати, Наташка твоя вон, тоже благоухает его подарочками! Он за ней давно ухлестывает! Не боишься, что отобьет?
– Кому он нужен, больной на всю голову? – Паук презрительно изогнул губы. – У Натки от меня трусы насквозь мокрые, а замуж позову – она из них выпрыгнет от счастья!