Салон был особенно дорог Сапгиру. Мы создавали его в середине 90-х, как остров поэзии посреди Москвы, временно одуревшей от больших денег. Так получилось, что с Генрихом мы сдружились в Париже на фестивале поэзии. 10 лет дружбы промелькнули, как дивный сон. Именно в доме Генриха, за его столом, родилась идея создать «Газету ПОэзи», и вот уже пять лет газета поэтов существует назло всем превратностям судьбы. В последнем, еще ненапечатанном номере есть стихотворение Сапгира «Свет земли».
Такой свет исходил от самого Генриха.
На его детских стихах выросли целые поколения, но он не считал себя детским поэтом. «Я авангардист» – повторял он неоднократно. И еще: «Для поэзии жизни не пожалею…» Он творил стихи из всего: из дыхания, из жеста, из неожиданных сдвигов грамматики, из воспоминаний о друзьях, из дружеских застолий (их было множество), из любви, из ненависти но больше всего из меха,
Его «Парад идиотов», который мы вместе верстали в Париже для сборника «Черный квадрат» в 91-м году, ныне стал классикой.
Идут идиоты –
несут комбинаты
Заводы научные институты
Какие-то колбы колеса ракеты
Какие-то книги
скульптуры этюды
Несут фотографии
мертвой планеты
И вовсе невиданные предметы
Идут идиоты идут идиоты
Вот двое в толпе
избивают кого-то
Несут идиоты
большие портреты
Какого-то карлика и идиота
Идиоты честные – как лопаты
Идиоты ясные – как плакаты
Идиоты хорошие в общем ребята
Да только идти
среди них жутковато.
Хорошо, что хотя бы восемь лет жизни Генрих хлебнул свободы в стране рухнувшей диктатуры идиотизма. Он очень любил и ценил то, что удалось отвоевать в августе 91-го Он верил, что Россия больше не вляпается в новую диктатуру.
В последние годы он писал не стихи и не циклы, а целые книги стихов. Уже в этом году сразу после тяжелейшего инсульта он позвонил мне из больницы и сказал: «Я пишу новую книгу». И написал.
В поэтическом обществе «ДООС», куда он вступил недавно, мы присвоили ему звание Стрекозавра, и Генриху это очень нравилось. Некое прозрачнокрылое существо с огромными глазами из множества прозрачных колбочек, наполненных светом.
Когда мы и говорили с ним об устройстве мироздания после посещения выставки сюрреалистов в Центре им. Помпиду, Генрих сказал – «Я знаю одно. То, что очень далеко, на самом деле внутри и близко, а то, что близко, на самом деле далеко во Вселенной». Сейчас, когда Сапгир стал так далеко во Вселенной, его присутствие здесь ощущается все ближе и ближе. Вместе со своим легендарным другом Игорем Холиным он завершает целое поэтическое тысячелетие и поэтический век.
Генрих очень любил Москву. Его вызывали в КГБ, стучали кулаком по столу и орали: «Уезжайте!». Он не уехал – уехали те, кто орал, сразу же, как представилась возможность.
Я не могу представить поэтическую Москву без Сапгира.
А может быть, и не надо представлять. Ведь поэзия остается, а она была для него дороже жизни. Незадолого до кончины он посвятил мне свое стихотворение.
Генрих Сапгир
Свет земли
К. Кедрову
Стал я видеть свет обратный
Незаметный ненаглядный
Свет от моря - ласковой листвы
И от каждой умной головы
Северным сиянием
Всплесками красивыми
Пролетели птицы
Дерево лучится –
Желтыми и синими
А еще от леса
Дышит полоса
Дальние границы –
Алые зубцы
И при этом нашим светом
Вся Вселенная питается
Звезды – каждый астероид
Стать землей при том пытается
Глупый камень астероида
Разумеет ли он что это?
* * *
Свет вечером такой от океана
Что небо освещает как ни странно
Свет от скалистых гор от минералов –
Я видел сам как небо засверкало
Свет от лесов мерцающий чуть зримо
И гнойным пузырем свет от Москвы от Рима
В Неваде свет грибом на полигоне
И свет от разума – вселенскими кругами.
ПОЭТОЗАВР ИГОРЬ ХОЛИН
За месяц до кончины он выступал на презентации 10-го номера «Газеты ПОэзия». Он снова и снова повторял свою любимую мысль о воздействии третьего тысячелетия на поэзию конца XX века: «Это как дуновение мощного урагана, который еще далеко, но уже давит на паруса». Холин презирал аудиторию, не понимающую значимости поэзии. Почувствовав малейшее отвлечение внимания или говорок в зале, он тотчас парировал «В 40-50-е годы мы через всю Москву ехали, пробирались, проталкивались, чтобы услышать живой голос поэта. В 60-х конная милиция и та осаживала коней, когда говорил поэт. А вы смеете разговаривать во время чтения стихов. Это