– Ду-у-ура-а-а! – заорал Борис, отнимая канистру. – Ты всех нас взорвёшь, маразматичка! Дай сюда! Совсем сдурела?!
Людка была в ярости, в состоянии аффекта – за всю историю их вечно хрупкого брака такой драки между ними ещё не было. Сначала битва началась за канистру, потом переросла в уничтожение друг друга. Дочка выбежала на улицу и стала визжать, разнимая родителей, в соседних домах зажегся свет.
– Я – маразматичка, а она – красавица?! – кричала запыхавшаяся жена. – Надышаться ты ей не можешь, скотина?! Гандон – он и есть гандон! Другого названия ты не заслужил!
В полвторого ночи Людка прикладывала к своим синякам мешки с заготовками из морозилки, заплаканная дочка трясла над кружкой с водой, считая капли, настойкой пустырника, чтобы подать её матери, а Борис старательно отмывал машину. Немного придя в себя, Гейша выплыла на улицу, скрестив руки на груди, муж тем временем протирал любимое авто сухой фланелевой тряпицей.
– Значит так! – объявила супруга. Борис остановился и повернул к ней расцарапанное лицо, по спине прокатилась волна дрожи из-за столь серьёзного тона. – Или ты прямо сейчас, сиюминутно прекращаешь эти отношения, или я подаю на развод, на этот раз окончательно и бесповоротно!
– Ты прежде, чем дом с ребёнком палить, уточнила бы, почему я это писал. – Страх пропал. Жена предоставила ему очередной шанс, чтобы он что-нибудь успел придумать, как-нибудь сумел выкрутиться. – Мы с мужиками решили разыграть… Это юмор такой. – Борис отвёл глаза в сторону, а сам продолжал тереть.
– Мне по фигу! – отрезала Людка.
– Да нет у меня там никаких отношений! Ты же сама всё читала. Когда хозяйка поняла, что я её разыгрываю, то так и ответила: «Гандон!» Какие тут могут быть отношения? Я целый день на работе, как Папа Карло, кручусь-верчусь…
– Как уж на сковородке ты крутишься-вертишься!
– Ну как мне тебе доказать? Если только вздёрнуться – единственное, что осталось…
– Вздёрнись!
Борис свесил нижнюю губу и уставился на Людку, выронив тряпку. Пауза затянулась.
– Всё! Надоело! – нервно засуетился двоеженец. – Если я никому не нужен, только и осталось влезть в петлю! – Он быстрым шагом направился в спальню. – Не хотите, чтобы я зарабатывал деньги и приносил их домой? Не надо! Не хотите, чтобы я тут строил для семьи? Пожалуйста! – Голос Бориса удалялся в глубину дома, потом снова возобновлялся по мере приближения. – Переписка какая-то… Написать может кто угодно и что угодно! – Он прошёл мимо, развязывая в руках старомодный полосатый галстук.
– Может тебе верёвку бельевую дать? – предложила супруга, взглянув на галстук с недоверием.
Он бросил на неё осуждающий взгляд, и Людка заметила, как у него заблестели глаза. Эти разговоры услышала дочка, которая только начала засыпать. Громко топая по ступеням, дочка прибежала со второго этажа в одном ночном одеянии и вопросительно уставилась на родителей, время было – третий час.
Борис разыскивал удобную балку или крюк – как назло, в верхней части помещений ничего не выпирало, ни единого гвоздочка…
– На суку лучше, на суку! У нас деревьев полно! – продолжала комментировать жена. К тому моменту у Бориса на глазах были настоящие слёзы.
– Папа! Ты что делаешь? – вскрикнула дочь. – Отдай галстук! Вы что совсем охренели?! Может хватит вам? Папа, хватит! – Девочка отняла галстук и обхватила отца руками – Борис стоял отрешённый, уставившись на жену, он приподнял ватные руки и тоже обнял дочь. Людка почувствовала, как синяки, на которых до этого она не акцентировала внимания, налились и стали жечь неприятной болью, она вытянула шею, заглядывая за плечо, и потрогала самый обширный синяк на задней части руки.
– Идите спать. – Вымотанная морально и физически, терпеливая жена флегматично развернулась и направилась в спальню, давая понять, что спектакль окончен.
Борис на время прервал поездки к Ангелине, предоставив ей неполную информацию о случившемся – о синяках она узнала из присланных фотографий, которые он ей переслал уже на следующий день, но подробности избиения она узнала в одностороннем варианте: физическая сила была применена только со стороны его сумасшедшей супруги, а сам он исключительно оборонялся. Про спектакль с повешеньем решил умолчать, не хотел быть клоуном, хотел выглядеть героем, терпеливым мучеником, которого все должны жалеть.
Чтобы не скучать, пока у Бориса семейные передряги, Ангелина решила съездить с младшим сыном к родителям в летний загородный дом. Хорошо, что не присутствовала бабушка, когда пацан поделился с дедом своей уникальной находкой: