Она подбежала к ребятам-сокурсникам и сказала:
– Дайте тысячу!
Те вначале замешкались с вопросом: «зачем это?», но, когда Ангелина сообщила, что сейчас будет исполнять стриптиз, то несколько человек сразу полезли в карман за деньгами. Вместе с ди-джеем они остановились на песне ВИА Гры: «Попытка номер пять».
Зазвучала музыка, народ вернулся из курилок в полном составе. После двух родов фигура у Ангелины стала ещё аппетитнее: грудь и бёдра налились, а талия так и осталась, как у осы. Она вспомнила забытую давно акробатику и грациозно подошла к шесту. Ангелина импровизировала в пьяном угаре, у бармена и официантов остановилась работа – они стояли и смотрели только на сцену, компания из института громко ликовала и подбадривала её.
Новоявленная стриптизёрша сняла туфель и откинула его в случайно выбранном направлении, второй туфель полетел в сторону бара, ударился обо что-то и ровно осел на барной стойке, при этом бармен машинально пригнулся. Дальше Ангелина последовательно снимала жакет, юбку, чулки и в результате осталась в одном нижнем белье. Танцовщицы тоже стояли в дверном проёме и наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Во время танца, она освежала в памяти упражнения на канате – шест был не менее приятен, внутренняя часть бёдер оценила прикосновение к разогревшемуся скользкому металлу. Она зависла на одной руке, после чего обхватила шест ногами, как партнёра за торс, и перевернулась головой вниз, изящно свесив свободную руку.
Огни горели, в ушах звенели овации. Кто тут достиг великих продвижений? Будете рассказывать какими вы стали крутыми за прошедшее время? Ну я – не крутая… растратила лучшие годы жизни на возню с никчёмными алкоголиками, зато попробуйте так же, как я, захватить всеобщее внимание, чтобы все охренели, чтобы стояли в оцепенении, не ели, не пили, не курили…
Бармен после финального шпагата поднёс ей туфель на подносе: его щёки порозовели, что вряд ли наблюдалось при общении с предыдущими наездницами шеста. Администратор следила за всем с мраморным выражением лица и не удержалась – высказала своей знакомой из компании Ангелины, что такого у них никогда ещё не было. Такого – это какого? Оваций или позора?
Вечер удался на славу, все разъезжались по домам со светящимися от радости глазами, на прощание обнимали друг друга, шли разговоры о следующей встрече. Ангелина поняла, как всё-таки прекрасна жизнь без Павлухина, иначе она не насладилась бы этим вечером, её стильный лакированный туфель украшал бы не стойку бара под винтажными светильниками, а заставленную автомобильными запчастями полку в Витином гараже… Кстати, судьба белой юбки до сих пор была неизвестна, может пошла на тряпки – Витя любит прибираться в своём бункере…
На утро Павлухин дал о себе знать: её разбудил ранний звонок. Телефон лежал на полу в отдалении, до него ещё надо было добраться, чтобы услышать грандиозное требование:
– Я хочу видеть своего сына!
Ангелина договорилась, чтобы он забрал ребёнка от родителей, погулял с ним и привёл домой. Через десять минут снова зазвонил телефон и на экране высветился Лукин. Голова раскалывалась, но надо было послушать – чем же удивит предшественник Павлухина.
– Я хочу видеть своего сына!
Пришлось себя сдерживать, чтобы не рассмеяться. Она договорилась и с Лукиным: со старшим нужно было сходить в спортивную секцию.
Ближе к вечеру дети были дома.
Павлухин до сих пор нигде не работал, а жил на пенсию родителей – они экономили, лишнего себе ничего не покупали, но единственного сына, как и раньше, старались одеть получше и холодильник теперь набивали с расчётом на его аппетиты. Стремление к любым действиям отсутствовало напрочь. Даже, когда Ангелина по-дружески задавала вопрос: не завёл ли он женщину, Павлухин сразу огрызался:
– Чего я у вас не видел? На фига вы мне нужны?!
Лукин тоже нигде не работал, возможно, он договаривался с людьми, как и раньше, но денег у него не было совсем, и если Павлухин покупал своему сыну «Снежок», хоть и на пенсию родителей, то Лукин своему ничего не приносил, и, видимо, коты нигде не попадались.