После месяца переписки с другим кандидатом, у которого висело, как выяснилось, чужое фото, неправильно был указан возраст – тридцать девять лет (точно, как в магазине на ценнике, мог бы написать – 39,99), и имя оказалось вымышленным, Ангелина согласилась с ним на встречу. В переписке он постепенно делал признания, будто посвящал её в великую тайну, скрытую от всего мира. Сначала сообщил, что на самом деле зовут его Борис – ну ничего страшного, думала Ангелина, здесь многие стесняются выставлять настоящие имена.
После следующего интервала переписки он признался, что на самом деле лет ему чуть больше, чем указано – сорок шесть. Это ей, конечно, не понравилось, такой возраст для неё казался запредельным, но обрывать общение только ради какой-то цифры было неудобно. Со временем он скинул ей пару настоящих фотографий, на которых стоял обычный мужик рабочего класса, которому можно было дать лет так 49,99. Он кардинально отличался от своего первообраза с аватарки, на которой красовался взятый с просторов интернета обаятельный самец средних лет, но Ангелина в этот период всё ещё не отошла от разрыва с Павлухиным, и появление в её жизни человека, который в отличии от бывшего, даже в переписке проявлял заботу и внимание, толкнуло её пойти на свидание с вариантом, совершенно не соответствующим её запросам. Хотя желающих с ней встретиться было немало.
Отправив детей под присмотр соседки, она оделась, накрасилась и поехала на встречу с загадочным Борисом. Вживую он выглядел ещё старше, где-то на пятьдесят два, слегка полноватый, мужековатый, ничем не примечательный тип – от такого точно ни одна женщина не упадёт, покажись он в дверях. Пока они с ним общались, ей было некомфортно оттого, что она – тридцатитрёхлетняя симпатичная, модно одетая молодая баба сидит в кафе на людях с далеко немолодым коренастым простоватым мужичарой, который угощает её вином и вдувает в уши – какая она прелесть. Он рассказал, что недавно переехал с Севера, разведён, причём жена так и осталась промерзать в холодном регионе нашей страны. Бездетный, одинокий, работающий вахтовым методом мужичок.
Зачем она согласилась на новую встречу – ей было не понятно самой, вероятней всего, она давно устала от регулярных оскорблений Павлухина, а тут вдруг услышала шквал комплиментов, который и дальше продолжался в ежедневной переписке. Борис был щедр на слова типа «лапуля», «красотуля» – он баловал ими с самого утра, «просыпайся, моя радость!» и дальше в этом духе…
Соседка согласилась забрать детей с ночёвкой, лишь бы Ангелина не усыхала, а жила полноценной жизнью, ходила на свидания, устраивала жизнь заново. Из маячивших на сайте вариантов настырнее всех оказался Борис: когда протягиваешь над сворой псов кусок колбасы, они подбегают, выпрашивают, но один подпрыгивает выше всех, неважно какой он – породистый, не породистый, он и выхватывает, заполучает желаемое – этот товар умел себя продать.
Ощущения на втором свидании были теми же: Ангелина чувствовала себя красавицей в компании чудовища. Они переместились в её квартиру, выпили вина, разговоры, разговоры… Постоянно проскальзывали нежные словечки, комплимент по каждому поводу… «Зачем я его привела? – стучало в голове, – не смогу с ним даже целоваться… Как-то надо избавляться от него».
Такого скомканного секса у неё не было давно, может никогда не было, впервые она не получила ни малейшего удовольствия – осталось ощущение, что её попросту использовали. Борис сразу ушёл, сославшись на дела и оставив её в неопределённом состоянии. Роптать было не на кого – сама в это ввязалась, но что ж так пакостно на душе, какое-то состояние опустошённости, будто съели всё её внутреннее содержимое и выбросили пустую оболочку…
Соседка заметила на лице Ангелины нотку разочарования: прежде активная подруга теперь вела себя заторможено, уголки её губ обвисли, глаза ни на ком не останавливались, убегая в сторону…
– У тебя всё нормально? – забеспокоилась соседка, но та не стала ничего объяснять при детях. Жизнь продолжается, пора выбросить из головы весь этот мусор. Может уйти с сайта?
Борис не исчез, несмотря на то, что уехал в очередную командировку. Создавалось впечатление, что ему там нечем заняться, потому что звонил он ей с утра и до вечера. Разговор состоял из набора восхвалений положительных качеств Ангелины, это был бесконечный поток ласковых выражений, который лился на протяжении всей беседы, пока не прерывался посторонними за спиной. Он говорил, что скучает и не мог дождаться, когда вернётся обратно – после командировки обещал прямиком ехать к ней. Ангелина, будучи уверенной, что третьей встречи не будет, согласилась пообщаться на улице сразу после его приезда.