«Хакера, значит, нанял… Ах ты скотина, сволочь продвинутая! Надо же… Так спалиться. – Мысли переполняли через край, такого экстрима у неё ещё не было. – Жуткая, страшная тварь, которая всех ненавидит и за всеми следит! Меня, наивную дуру, при знакомстве обманул и сейчас обманывает. Следит. Шпионит. Не, ну это нормально? Он должен домой к своей бабе ехать, а я одна тут сидеть и тосковать?»
Она тут же сделала скрины и отправила Борису, как доказательство, после чего сразу удалила из телефона всё лишнее, в сообщении она добавила, что разочаровал он её окончательно и унизил своей слежкой. Ангелина была в бешенстве. Это она-то плохая? Да она, как открытая книга, ей было бы стыдно следить за своими детьми – все имеют право на личную жизнь и она в том числе, а этот полудурок сидит и слушает, как она, совершенно свободная женщина, скачет на Вадиме, таком же свободном мужике.
И стоило ей когда-либо открыть WhatsApp, как контролёр начинал трезвонить и ругать, что сидит она там с кем-то – не с ним, требовал выйти оттуда и если не выйдет, отрубит ей всяческую связь.
«Это ты сделала меня параноиком», – пришёл от Бориса ответ. Стрелки перевелись на неё – в том, что он сделал, Ангелина оказалась виноватой.
«Что тебе от меня нужно? – злилась она. – Так вести себя… Ты просто идиот! Я хочу, чтобы ты отстал от меня!»
Она пришла в кухню и жадно отхлебнула коньяка из горла, мысли крутились, как рой оголтелых шершней. Борис только и делал, что пытался отчаянно её изменить, ему казалось, что бабу надо спасать, будто она летит в глубокую пропасть, а он, такой весь правильный, как в мультфильме «Чип и Дейл», спешит на помощь!
Но Опека не делал ничего, чтобы измениться самому, не совершал нормальных мужских поступков по отношению к женщине, которой постоянно твердил – «люблю» и которую, допустим, надо спасать. Помыть на мойке машину любовницы за её же счёт – это поступок? Заправить эту машину, когда у неё нет денег, в долг, который она потом должна будет ему отдать – это поступок? Приготовить завтрак из её же продуктов – это поступок?
Накипело… Ещё он сказал, что всем желает смерти, кто прикасался к ней. Так кому надо меняться? Кого спасать?
Сообщения от Бориса приходили одно за другим: «Со мной общаться видимо не хочешь», «Главное – здоровья тебе», «Маразматичка», «Тебе хорошо делай, ты всё равно этого не ценишь», «Всё волком смотришь», «Молчишь?» Борис был обижен, его уличили в благородных действиях и не поняли к чему он стремился.
Ангелина ответила только один раз: «Чтобы я волком не смотрела, не надо сажать меня в клетку!»
«Ебанутая ты, конечно, на всю голову… – продолжил свои умозаключения Борис. – Живи, как тебе нравится. Пей, гуляй, веселись…»
Следом пришло вдогонку: «Без клетки и без опеки и попечительства».
Из дневника: «17 мая. Очень странное чувство – когда он уезжает подальше, я начинаю его ценить и любить. Когда он рядом – беситься и раздражаться, начинаю говорить в его адрес обидные слова. Безусловно, мне будет не хватать в жизни чего-то яркого и необычного с его уходом, но я стану спокойнее и сдержаннее. С ним было сумасшествие, сход лавины, удар молнии, что-то яркое и запоминающееся. Я сегодня сказала ему, что мы с ним можем существовать, как партнёры, друзья, любовники, но без вмешательства в личную жизнь. Он в мою личную жизнь всё время вмешивается, поэтому любое сосуществование с ним губительно. Сначала он соглашается на просто секс, потом плавно запускает свои щупальца в мою жизнь и начинает там ими шарить…»
При каждой ссоре Борис намекал, что бросит её – пугал капустой козла, думал, она расстроится и добровольно согласится на клетку. Дома у него все сидели по клеткам и наверняка с приложениями «Бдительное око родителя», можно было не сомневаться, что этот абьюзер прослушивает жену, слушает о чём разговаривает со сверстниками младшая дочь, да и старшая скорее всего живёт под его контролем – Опека и Попечительство так их «опекал». Он знал, кому что нужно, представление о счастье всем этим дамам было навязано, личные пожелания на прочь искоренены. Ангелина всё-таки сама лицезрела близких ему женщин – каждая несчастна, слёзы, поблескивающие в глазах у жены, такие же мокрые глаза у младшей дочери, крик души у старшей… Деспотизм и Издевательство – так будет правильнее именовать Бориса, чем напрасно пускать пыль в глаза.
Глава 28 Подкроватная заначка
На улице, где жили родители Ангелины, утром в понедельник было пустовато, в эти часы народ, разъехавшись по рабочим местам, уже трудился вовсю. Она решила пройтись пешком в один магазин по заданию родительского комитета из школы, где доучивался старший сын. Ещё издали Ангелина заметила, как из подъезда панельной пятиэтажки, в котором когда-то проживал её первая любовь – Миша, и где она знала каждый угол любого этажа, медленно вышли две жительницы. Та, что была помоложе, выводила под руку сгорбленную пожилую женщину – в ней было что-то до боли знакомо. Старушка опустилась на скамью, и Ангелина узнала в ней Мишину мать, хотя узнать её было непросто: вид у неё казался очень болезненным, она сильно сдала. Заметив бывшую любовь своего сына, которая в это время проходила мимо на некотором расстоянии, она что-то сказала сопроводительнице, и та резко вскинула взгляд на Ангелину. Сопроводительница сразу двинулась к ней – у Ангелины пробежала по телу дрожь, она сделала вид, что уже не смотрит на них.