Он вздрогнул, и мне показалось, что признаки мучительных колебаний обозначились на его лице.
«Имеете ли вы представление, как велика сумма, лежащая сейчас перед вами?» — спросил он.
«Могу только предположить, что это дар, достойный монарха».
«О-о, да, вы правы. Монаршья милостыня, — подтвердил он, и в голосе его прозвучала нескрываемая горечь. — Я знаю точно, чему равна эта сумма, — нелегко забыть, во что обошлись мне благие побуждения моего двойника, этого ангела щедросердия».
Тут он назвал цифру, которая, как и следовало ожидать, оказалась и впрямь внушительной. Он умолк; сомнения овладели им с новой силой.
«Послушайте, Джекилль, — наконец нарушил я молчание, — кажется, вы колеблетесь. Я начинаю сомневаться, имею ли моральное право принять этот дар».
«Вы так считаете?» — встрепенулся он.
«Да. По крайней мере я не коснусь этих денег до тех пор, пока вы самолично, доктор Джекилль, не подтвердите, что солидарны с поступком ангела Дайха, тем более что деньги взяты с вашего счета в банке, не так ли?»
«Так», — удрученно согласился он.
Я заметил, что внутренний разлад окончательно выбил у него почву из-под ног.
«Вы не находите… вам не кажется… что сумма несколько великовата?..» — с трудом выдавил он из себя.
«Я лично воздерживаюсь от ответа. Что же касается Дайха, ангела щедросердия, как вы его называете, то ему, очевидно, так не казалось. Однако ни вы, ни я не способны разделить его точку зрения».
«Если я заберу обратно деньги, то не навлеку ли на себя его гнев?»
«Что вы! Разве Дайх способен гневаться? — возразил я. — Он же ангел!»
Моя реплика, очевидно, показалась Джекиллю убедительной, и он наконец пришел к определенному решению.
«Вот что. Вы сейчас вернете мне половину этой суммы, — сказал он с прерывистым вздохом. — Денег здесь и так слишком много. Кое-кому такое щедрое пожертвование даже может показаться проявлением гордыни».
Мы пересчитали деньги, разделили на две равные части, и одну из них он положил обратно в чемодан. Того, что у меня осталось, было вполне достаточно, чтобы осчастливить множество людей.
Переодеваясь, он поведал мне о событиях, предшествовавших его преображению в ангела. Наконец, сославшись на безотлагательные дела, собрался уходить. Уже стоя на пороге, он вдруг обратился ко мне с пылкой просьбой, почти заклинанием:
«Если случится, что вновь явится к вам Дайх, обуреваемый благотворительным рвением, умоляю во имя всего святого, мой друг, вразумите его, не позволяйте ударяться в крайности. Щедрость не должна выходить за рамки здравомыслия, черт побери!»
Я пообещал исполнить его просьбу, и он удалился, покачивая головой как бы в ответ собственным мыслям.
— Ага, старик, — перебил я, — события начинают принимать совершенно неожиданный оборот.
— Увы, мсье, неожиданный и даже, если угодно, трагический.
— Трагический? По началу этого не скажешь. Скорее многообещающий. Явление ангела в мир — это ли не благодатное событие?
— Я и сам так полагал до определенного времени. И доктор Джекилль на это рассчитывал. Он добился поразительных успехов в осуществлении своих честолюбивых замыслов. Несомненно одно: праведный образ жизни, благочестивые идеалы, к которым он столь искренно стремился, способствовали явлению в мир ангельского создания, одержимого исключительно ангельскими страстями и несущего в себе колоссальный заряд потенциальной добродетельности.
Однако события развернулись самым непредвиденным образом. И чтобы взаимосвязь между ними стала очевидной, я хотел бы зачитать некий документ, попавший ко мне в руки после описываемых событий. Автором его был сам доктор Джекилль, который, подобно герою Стивенсона, испытывал потребность в исповеди. К сожалению, сегодня документа этого нет у меня под руками. Завтра вечером я захвачу его с собой. Вам придется потерпеть немного, тем более что и память моя нуждается в отдыхе.
«Ах ты, старый разбойник! — подумал я. — Знаем твои штучки! Чего только не придумаешь, чтобы оттянуть развязку. Завтра я буду здесь в это же время. Только не заставляй долго ждать себя».
Мой ночной собеседник был точен и продолжил повествование сразу же, как только появился.
— Вот он, тот документ, о котором я вчера говорил, — произнес он и выложил на стол свернутые в трубку пожелтевшие листки бумаги. — Он адресован мне. Его подобрал какой-то прохожий под окном лаборатории доктора Джекилля. Я зачитаю вам кое-что отсюда. Надеюсь, вам удастся восстановить точную последовательность фактов и — что самое важное — представить их преломление в душе главного действующего лица, вернее, двух действующих лиц, ибо, хотя большая часть записей сделана рукой Джекилля, ангел Дайх не упускал возможности поделиться своими впечатлениями, когда находился в стадии материализации.