- Какого - такого?
- Ну... - Иззилль запнулась, - Не каменного.
- Чего? Где это ты видывала каменных ангелов?
- Я в переносном смысле. У ваших не лица, а сплошь каменная кладка. Неужели мы так вам противны?
- Я не знаю.
- Угу.
- Я в том смысле, что я не знаю вас. Мы разные. И общаться нам нельзя.
- Хм... Но руководство же как-то общается.
- Не знаю.
На какой-то момент ангелу стало даже приятно, что в аду теперь есть знакомые. «Когда вышлют, будет не так жутко входить в пекло. Вот сидит в полуметре демонесса, и ничего. Да и она сама ничего... Красивая...» Андрий тяжко вздохнул и спросил:
- А как у вас там?
- Что именно?
- Ну... не знаю. Расскажи про ад.
- А не боишься? - демонесса посмотрела на собеседника с хитрецой.
- Нет. Теперь, наверное, нет.
- Ну, слушай. Начнём с дороги. Это только вначале отсюда сплошные каменюки навалены, а вот потом начинается путь пылающего гранита...
Иззилль, давно позабыв про ждущую толпу грешников, вволю предалась описанию преисподней. С каждым словом она говорила всё охотнее, а эпитеты становились всё образнее. И всё больше в рассказ включалось маленьких отступлений, которые живописовали это ужасающее место совершенно непривычным образом. Звуки адского горна были вовсе не горнилом болей человеческой души, а всего лишь волшебной музыкой. Никого смрада, пепла и грязи не было там и в помине. И над грешниками никто не издевался, а лишь наглядно показывал уродство их душ. Ну, а что это доставляло им невыносимые страдания, так это не вина жителей пекла...
Слушая демонессу, Андрий то и дело заставлял себя помнить, что слуги сатаны обычно только и хотят, что обмануть, запутать и оморочить. В самом начале разговора он потихоньку сунул руку за пазуху и прислушивался к сердцу - не остывает ли? Но нет! Верный признак стучащего жара говорил, что он пребывает в нормальном ангельском состоянии. И он продолжал слушать...
Спустя час Иззилль замолчала и посмотрела на Андрия.
- Странно...
- Что?
- Ты ни разу меня не перебил.
- Зачем?
- Обычно ваши не позволяют нам так долго разговаривать. Видимо, боятся, что околдуем.
Но Андрий только хмыкнул. Время было неумолимо. И нужно было что-то делать. Ангел поднялся чтобы проститься и внезапная мысль поразила словно молнией.
- Послушай! Как ты сказала называется дорога, что ведёт от чистилища к аду?
- Дорога благих намерений.
- Какое странное название.
- Почему же?
- Потому, что преисподняя ну никак не сочетается с благостью.
- Ах, ты об этом. Она названа в память о людской пословице. Они говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад».
- Ты в этом уверена?
- Конечно! Вы разве это не изучаете?
- Нет, но я обязательно узнаю происхождение этого названия.
- Тут и узнавать нечего. Смертные давно поняли, что намереваясь что-то сделать лучше, чем есть, они по криворукости своей делают всё ещё только ужаснее.
- Может быть и так. Мне пора. Прощай. И... спасибо за беседу.
- Прощай и ты.
Андрий отвернулся и уже сделал несколько шагов, когда услышал окрик:
- Андрий, погоди! Я вспомнила про твоего грешника. При первичной инициации было видно, что это не настоящий его облик.
- Как так? Что значит ненастоящий?
- Я не могу сказать правильнее. Я тоже только учусь. Но только этот облик он приобрёл перед смертью. И он отпечатался на посмертной форме души.
- А как узнать его истинный облик?
- Да запросто! Эта шелуха за месяц-другой отгорит в любом пламени. Хочешь, приходи, расскажу потом, как он выглядит.
- Спасибо, но у меня нет времени на ожидание.
***
Работа кипела. На листах толстенной тетради как по мановению волшебной палочки росли заметки. Нежная ангельская кожа давно покрылась мозолями от невероятного количества написанного материала. Но молодого ангела это не смущало. С некоторых пор Игнатий отказался от регенерации, мотивируя это большим пониманием природы людей. И хотя многие в академии укоризненно качали головами, но старик Тимофей не был против. Он постоянно повторял: «В конце концов, он ангел. А значит, сам превосходно управляет своим телом. Пусть действует так, как ему удобнее. Это же не противоречит никаким догматам?» За это Игнатий был невероятно благодарен учителю.
Но на этом попустительство хромого старца заканчивалось. Все самовольные опыты и несанкционированные вылазки строго наказывались. И вот теперь приходилось расхлёбывать очередное нарушение. Игнатий сосредоточенно шелестел бумагой и не обращал внимания ни на что. Но внезапно рука остановилась, ангел замер и медленно поднял голову.
Рядом стоял Андрий. Вид товарища не сулил ничего хорошего. Игнатий и подумать не мог, что златокудрый Андрий может выглядеть столь обречённо.
- Ну, ты прям как стена старого кладбища. Такая серая и...
- И какая? - в словах друга не было ни интереса, ни досады. Вообще не было никаких эмоций.
Игнатий заёрзал на жёстком стуле и осторожно спросил:
- Неужели нет выхода?
- Нет. Но я по другому поводу, - голос Андрия был столь печален, что Игнатий не сразу уловил суть.
- Э... По какому поводу?
- Я свою работу уже провалил. А у тебя хоть и завал, но перспективы есть. Но тебе одному трудно. Я решил помочь, - и тихо добавил, - Напоследок.
Осознав, что может означать последнее слово, Игнатий похолодел. Но глянув в глаза друга, понял, что тот не просто потерял иллюзии. Он потерял надежду.
«Да что же делать-то?!» - Игнатий чуть не вскричал. Но друг отлично читал мысли по лицу, а потому спокойно промолвил:
- Игнатий, ты хороший ангел. И я хороший. Просто... я не в силах работать с людьми. Но это не мешает мне помочь тебе. Ты не против?
Игнатий только шумно выдохнул и указал на соседний стул.
Полдня прошло за молчаливым перебором бумаг. Ангелы не проронили ни слова. Один не знал, о чём говорить, другому говорить не хотелось вовсе. Но в конце концов Игнатий не вытерпел:
- Расскажи хоть, с чего ты вот так враз опустил руки? С чего это вдруг светоч курса решил поставить на себе крест?
Андрий не ответил, он встал и в очередной раз удалился в хранилище. Но в этот раз его не было весьма продолжительное время. Игнатий, преисполнившись беспокойства, уже хотел идти разыскивать друга, когда Андрий показался с объёмным томом в руках. Игнатий бегло глянул на обложку. Том не имел никакого отношения к его работе, но ангел промолчал.
Андрий не торопясь листал толстенный фолиант и наконец громко расхохотался. Этот неожиданный взрыв смеха перепугал друга так, что подскочивший на месте Игнатий расплескал чернильницу.
- Что ты там такое смешное прочёл?
- А ты знаешь, как называется дорога, ведущая в ад?
- Нет. А как?
- Дорога благих намерений.
- Хм... И что?
- А то! Я только сейчас узнал почему. Я то думал, что это дань человеческой традиции. У них есть пословица, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Так вот, изначально эта фраза звучала иначе! А именно: «Преисподняя полна добрыми намерениями, а небеса полны добрыми делами». Понимаешь?
- Понимаю...
- Что ты понимаешь?
- Я только одно ясно понимаю - пора делать перерыв. Дай-ка, я полистаю эту книженцию, а ты сгоняй в буфет. И кофе побольше возьми. Нам ещё всю ночь корпеть.
Когда Андрий вернулся, он обнаружил, что друг с упоением листает давешнюю книги и ожесточённо лупит по клавиатуре библиотечного поисковика.
- Чем занят?
- Мм...? - Игнатий оторвался от дисплея и посмотрел на друга, затем опомнился и бросил: - Андрий, покопай пока без меня. Лады? Я тут кой-чего интересного обнаружил.
Пожав плечами, Андрий взялся за переборку нескончаемого потока листов.
Время бежало. Вечер уже передал права глубокой ночи. Библиотека опустела. Последние завсегдатаи давно уже загасили светильники и сдали литературу, смотритель сладко посапывал, облокотившись на массивное резное бюро. И только Игнатий продолжал, словно одержимый, лупить по клавишами. Андрий его не отвлекал. Втянувшись в лямку друга, будто пытаясь хоть как-то обелить свой позор, он раз за разом примерял те или иные книжные ситуации на себя. Ныряя в события вековой истории, он словно пропитывался благостью подвижников, смотрел их глазами, мучился страшным выбором...