Пять минут на этой должности, а паранойя уже просачивалась в меня. Чем быстрее мы с Дамиэлем уберёмся от Дознавателей подальше, тем лучше будет для нас.
Глава 7
Проклятие
Легион Ангелов содержал одну-единственную тюрьму, и она называлась «Проклятие».
Могло показаться удивительным, что рука божьего правосудия на Земле содержала лишь одну тюрьму, пока ты не вспоминал, что Легион имел дело лишь с самыми серьёзными преступлениями, то есть, с изменой. Боги вовсе не улыбались тебе, когда ты делал себя угрозой для всего мира.
Серьёзные преступления приводили к серьёзным последствиям. Приговор обычно сводился к смертной казни. Легион и боги, правившие нами, не очень-то любили милосердие.
Но время от времени пленник считался слишком ценным, и потребность Легиона казнить его в назидание остальным становилась менее важной по сравнению с информацией, которая имелась в голове пленника. Поэтому вместо казни его отдавали Дознавателям и сажали в тюрьму, красноречиво названную «Проклятие».
Заключённые, наверное, на самом деле предпочли бы смерть вместо такой судьбы.
Большинство из них недолго выдерживало допросы Дознавателей. Самые сильные заключённые держались месяц или два, а потом ломались. Но Ева Дорен, некогда известная как майор Дорен, а теперь прославившаяся как предательница Легиона, была заперта здесь двадцать лет. За всё это время Дознаватели получили от неё очень мало. Она была воплощением упрямства.
Давным-давно я считала Еву одним из моих немногочисленных друзей. С тех пор многое изменилось. Для всех нас.
Я смотрела через переднюю стеклянную часть дирижабля на тюрьму. Снаружи «Проклятие» выглядело практически лишь посадочной площадкой на каменистом холме. Единственный вход находился на вершине горы.
Сама тюрьма находилась в холме, и её подземные уровни были надёжно окружены камнем. Заключённые содержались в камерах с барьерами Магитека, которые нейтрализовывали их магию.
Ну, или так я читала. Я никогда прежде не бывала в этой тюрьме. Она находилась в юрисдикции Дамиэля, и он часто сюда приезжал. Но я сторонилась этого места. Мне не нравилось наблюдать, как Мастер-Дознаватель ломает умы людей.
Так что довольно иронично, что он назначил меня временным Мастером-Дознавателем на период своего выздоровления. Полагаю, он больше никому не доверял.
Дирижабль завершил посадку. Полковник Холифайр и я сошли с борта и на лифте спустились вниз.
«Проклятие» было вовсе не таким, каким его себе представляло большинство людей. Хоть тюрьма и находилась полностью под землёй, внутри она не была сырой или грязной. Стены были ярко-белыми, лишёнными украшений в виде картин или фотографий. Пол был сделан из блестящего и идеально ровного белого мрамора. Освещение было холодного белого оттенка; создавалось такое ощущение, будто идёшь через ледяную пещеру.
Но если так подумать, то яркий и блестящий интерьер был абсолютно в стиле Дознавателей. Они сделали свою тюрьму такой же безупречной, как их униформа. Такой идеально новой. Такой чистой. Чтобы каждая капелька крови выделялась на этих нетронутых холстах. Всё, начиная с одежды Дознавателей и завершая их интерьером, служило одной цели: напугать их заключённых до покорности.
Всё здесь было таким тихим, таким неподвижным. Каждый наш шаг разносился громким ясным эхом, как звук одной жемчужины, отскочившей от пола в тихом оперном зале.
В конце коридора два Дознавателя в безупречных белых униформах стояли у двери в комнату допроса.
— Заключённая Ева Дорен внутри? — спросила я у них.
— Да, как и приказал генерал Драгонсайр, — взгляд левого охранника на мгновение метнулся к полковнику Холифайру. — Генерал сообщил нам, что вы придёте одна.
Я не вздохнула, хотя имела на то полное право. Вместо этого я сказала:
— Полковник Холифайр будет помогать мне в этом расследовании. По приказу Никс.
Солдаты кивнули, затем оба шагнули в сторону от двери, чтобы позволить нам пройти.
Комната была абсолютно тёмной, не считая яркого пятна белого света над допросной аппаратурой — жёстким и холодным металлическим стулом, с металлическими кандалами на лодыжках и запястьях заключённого. Такие же металлические ободки обхватывали грудь и талию заключённого.
Золотистое мерцание светилось вокруг стула — поле Магитека, настолько мощное, чтобы нейтрализовать ангела. Оно не причиняло особой боли, пока ты не пытался высвободиться и встать со стула, но если ты всё же пытался сбежать, оно прошибало твоё тело мега-зарядом магии. Я знала это потому, что сама разработала это кресло допроса.
Помимо работы ангелом Замка Бури и выполнением роли Морского Дракона, я возилась с технологиями. Это было моим хобби почти всю жизнь. Было что-то невероятно успокаивающее в простом акте собирания деталей воедино, чтобы заставить что-то работать — особенно в мире, где редко что складывалось и имело смысл. На протяжении лет Легион неплохо попользовался моим ремесленным хобби.
Комната допроса была зловеще тихой. Я слышала каждый шорох одежды Евы, задевавшей её оковы при дыхании, каждый удар её бьющегося сердца. Эффект эхо должен был нервировать пленников. Они слышали всё, видели каждую каплю крови на белоснежных и чистых униформах Дознавателей.
Я не была одета в белое. У меня не было времени переодеться после нашей миссии на Стихийных Просторах. Моя одежда не была безупречной или чистой, благодаря скелетам мамонтов и драконам Идриса Старфайра. Рваные дыры испещряли ткань вместе с узором из подпалин.
Металлический запах крови никогда не уходил из этой комнаты Допроса. Как и кислая вонь пота от всех, кто прежде сидел на этом стуле.
Ева не была окровавленной и вспотевшей. Она сидела на стуле для допроса как королева, расположившаяся на троне. Она выглядела чертовски невозмутимой и ужасно высокомерной для того, кто был заперт в тюрьме Легиона уже два десятилетия.
— Каденс Лайтбрингер, любимица Легиона, — сказала Ева. — Сколько лет, сколько зим.
— Слишком мало лет, слишком мало зим, — ответила я. — Я не ожидала когда-либо увидеть тебя вновь, да и не желала больше видеться с тобой.
— Я понимаю твою реакцию.
Сейчас будет «но». Я это чувствовала.
— Но ты должна понимать, что я лишь делала то, что считала правильным, — её скромная улыбка была сладкой, как конфеты.
Я скрестила руки на груди.
— Тебе явно надо скорректировать свои моральные ценности.
Ева усмехнулась — странный ответ, учитывая, что это её пристегнули к стулу для допроса в Легионе.
Я подошла ближе.
Я не видела Еву с того самого дня двадцать лет назад на Сиеннском Море, когда она пыталась убить меня и Дамиэля. Сейчас она выглядела точно так же, как и тогда, словно время, проведённое здесь, ничуть её не изменило. На ней была тюремная униформа, ярко-серебристый комбинезон. Ткань сияла при любом освещении: отражала дневной свет, светилась в темноте. В этом кричащем костюме, заключённый не мог надеяться пройти незамеченным.
Но если не считать тюремной униформы, это была все та же Ева Дорен. Её волосы были ухоженными. Её кожа была чистой. Само собой, на ней не было ни украшений, ни косметики, но она и не нуждалась в этом для того, чтоб сиять. В ней была магия Нектара богов. Она прошла весь путь до звания майора, всего на один уровень ниже ангела, прежде чем выдающийся акт непростительного предательства резко положил конец её карьере.
И её двадцатилетнее заточение, по-видимому, никак на неё не повлияло. Это тревожило сильнее всего.
— Но я так понимаю, ты вытащила меня из камеры не для того, чтобы вспоминать старые времена, — сказала Ева.
— У нас есть несколько вопросов, — сказала я ей.
— Понятно, — она посмотрела мимо меня на полковника Холифайра. — И ты не взяла с собой генерала Драгонсайра? Жаль. Мне очень нравится наблюдать, как вздувается маленькая жилка между его глазами, когда его безошибочные методы допроса подводят его.