Так что я довольствовалась тем, что сложила руки перед собой в районе груди и тыкала Дамиэля в спину. Не идеальный вариант, но хотя бы не так интимно.
Дамиэль тихо хмыкнул в ответ на моё решение.
Я подавила вздох, который он явно ощутил бы в такой близости. Как же проще всё было, когда я боялась Дамиэля, и не было этой нелепой влюблённости в него. Мои чувства, моё влечение к нему заставляло меня ставить под сомнение и подвергать чрезмерному анализу абсолютно всё.
Остаток времени в пещере мы провели в тишине. В конечном счёте, патруль Улья прошёл мимо нас, так что мы с Дамиэлем выбрались из своего укрытия и поднялись на возвышенность.
Патруля нигде не виднелось, но то, что мы увидели, встревожило нас ещё сильнее. Мы стояли посреди глуши, прямо на границе между морем и сушей. Позади нас до самого горизонта тянулась вода. А перед нами, над прерией, огромная колонна света выстрелила в небо.
Магия. Магия бурлила в небе. Улей создавал какое-то колоссальное заклинание.
Глава 12
До богов и демонов
Магия кружила над головой, как назревающий шторм. Это определённо не какое-то обыденное, банальное, естественное явление. Магическая колонна света, которая выстрелила в небо, происходила из города, который описал нам Иллиас. Этот город служил хорошей отправной точкой для выяснения, что здесь происходит, а также поиска дороги к крепости Улья. Высоки шансы, что та крепость находилась в эпицентре данного магического заклинания.
Так что мы с Дамиэлем преодолели ширь прерии и направились к городу. Говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями, но эта дорога была вымощена более традиционными материалами, то есть асфальтом. Жаркое солнце отражалось от этого асфальта, заставляя меня потеть. Может, я и была огнеупорной (большую часть времени), но даже ангелы потели.
Дамиэль покосился на меня, пока мы шагали вперёд.
— Готов поспорить, не так ты представляла свой медовый месяц: во вражеском мире, одетая и вооружённая для битвы.
— Это совершенно иной медовый месяц, — согласилась я.
— Но почему-то очень даже подходящий для ангела.
— Да.
Мне нравилась эта сторона Дамиэля — более лёгкая и весёлая. Эта сторона проявлялась лишь тогда, когда он опускал свои щиты и открывался передо мной, когда показывал мужчину, скрывавшегося за маской ангела.
После того, что он сделал для меня на испытании духов-хранителей, я знала, что он благороден, но честь — это ещё не всё. Мне нравилось, что у Дамиэля вдобавок имелось и чувство юмора.
— Нет, я не так представляла себе свой медовый месяц, — сказала я ему. — Я думала, что буду получше знать жениха, но я с тобой едва знакома.
— Что бы тебе хотелось знать?
— Что-нибудь о твоей семье. Ты никогда о них не говорил.
— Это было в другой жизни, Каденс. В жизни до Легиона.
Готова поклясться, что я услышала в его голосе нотки грусти.
— Они все мертвы, — сказал мне Дамиэль.
— Прости. Я не подумала. Не стоило мне выпытывать, — я поспешно отвернулась.
— Подожди.
Я повернулась, вновь встретившись с его лазурным взглядом.
— Ты должна знать, — сказал он.
— Если это причиняет слишком сильную боль…
Он мрачно усмехнулся.
— Разве Легион тебя ничему не научил? Боль делает нас сильнее.
— Ты не должен быть сильным, Дамиэль. Не в этом отношении. Не тогда, когда речь идёт о гибели твоей семьи.
Но он оставался непреклонным.
— Я хочу, чтобы ты знала моё прошлое. Это может помочь тебе понять, кем я стал. Какой я теперь ангел, — он сделал глубокий вдох, и его грудь расширилась так, будто ему нужен был весь воздух мира, чтобы рассказать мне эту историю. — Я помню Землю, какой она была до того, как боги и демоны принесли сюда свою Бессмертную Войну. Землю до прихода монстров.
Ого. Он оказался намного старше, чем я думала.
— Я был ещё ребёнком, когда демоны пришли на Землю. Они были первыми божествами, которых мы увидели. Позднее я узнал, что некоторые боги уже много лет тайком наведывались на Землю, наблюдали за нами, изучали наш мир. Демоны узнали, что боги бывали здесь, и потому послали свою армию. В отличие от богов, они сделали это безо всякой скрытности. Они заявили о своём присутствии и человечеству, и богам. И вот так Земля стала очередным полем битвы в Бессмертной Войне.
— Мой отец рассказывал мне о тех днях — днях старой Земли, — сказала я. — Ему было двенадцать лет, когда в наш мир пришла война.