— Стараюсь, — ответила я, избегая пронизывающего взгляда Дознавателя.
Тогда-то я заметила урон, который нанесла его телу схватка с монстрами. Его жилет оказался разодран в лохмотья. Кровавые пятна говорили мне, что когти динозавров порвали не только униформу; его коже тоже досталось.
— Вы ранены.
Он посмотрел на свою порванную одежду.
— Похоже на то, — он стащил рваную кожу униформы со своего тела и бросил на пол. Мой взгляд опустился ниже, скользя по твёрдым мышцам его плеч к напряжённым очертаниям груди, по изгибу его… Я моргнула, заставляя свои глаза сосредоточиться на кровавых ранах, избороздивших его кожу.
Я протянула к нему руку.
Он сделал шаг назад.
— Что ты делаешь? — потребовал он суровым тоном.
— Исцеляю вас.
— Я сам могу себя исцелить.
Дознаватели Легиона жили и дышали паранойей, но Мастер-Дознаватель превращал недоверие в искусство.
— Вы не сможете дотянуться до всех, — сказала я ему. — У вас на спине особенно глубокая рана.
Он завёл руку через плечо, нащупывая рану.
Я схватила его за ладонь.
— Не шевелитесь, полковник. Вы только потревожите свои раны.
Он сердито посмотрел на мою руку.
— Я же сказал, что могу сам себя исцелить.
Я не отступила и не отпустила его. У меня имелся обширный опыт в исцелении упрямых ангелов и в убеждении их в том, что неспособность стоять на ногах означала, что пора уйти с поля битвы. Из ангелов получались худшие пациенты. Они действительно были худшими врагами для самих себя.
— Что, если я пообещаю не вгонять вам нож в спину до конца миссии? — предложила я.
Дамиэль Драгонсайр, Мастер-Дознаватель, Ангельский Гнев Легиона, действительно усмехнулся. Его напряжённые мышцы немного расслабились.
— Хорошо.
Тёплая, золотистая магия засветилась на моих руках. Я провела пальцами по его ранам, исцеляя их одну за другой.
— Знаете, вы должны кому-нибудь довериться, — сказала я, исцеляя глубокий порез на его лопатке. — Один в поле не воин.
Полковник Драгонсайр взглянул на меня через плечо с настороженным выражением.
— Возможно, один человек в поле не воин, но один ангел — очень даже, — с вызовом заявил он. — Тебе бы не помешало это запомнить. Такое лёгкое доверие к людям тебя погубит. Я занимаюсь этим долгое время. Я знаю, о чём я говорю. Поверь мне.
— Поверить вам? Я думала, я не должна никому доверять, — усмехнулась я. Не сумела сдержаться.
К моему удивлению он рассмеялся. От неожиданного движения моя ладонь соскользнула с его спины.
— Стойте смирно, — пожурила я его, возвращаясь к лечению. Рана на его спине уже затягивалась, так что я обошла его кругом, чтобы позаботиться о ране на левой стороне его груди.
Он наблюдал за моей работой с почти озадаченным выражением на лице.
— Большинство людей боится прикасаться ко мне.
Я подняла взгляд, посмотрев ему в глаза.
— Большинство людей и разговаривать с вами боится.
Его глаза посуровели.
— Действительно.
Это нотки сожаления померещились мне в его голосе? Возможно ли, что он действительно скучал по личным связям, от которых Дознаватели так открыто отрекались?
Я провела пальцами по его последней ране, затем сделала шаг назад.
— Как новенький, — заявила я, когда целительное сияние погасло на моих пальцах.
Он осмотрел себя, проверяя мою работу.
— Беспокоитесь, что я что-то пропустила?
— Нет, — ответил он. — У тебя репутация умелого целителя.
— Ах, так вы восхищаетесь моей работой? — мои губы дрогнули в улыбке. — Может, даже научитесь парочке трюков.
Он бросил на меня странный взгляд. Если бы этот взгляд происходил не от Дамиэля Драгонсайра, я бы назвала это выражение «ошеломлённым». Но Мастера-Дознавателя невозможно ошеломить. Или возможно?
— Спасибо тебе.
Я моргнула. Я едва могла поверить собственным ушам. Дамиэль Драгонсайр только что поблагодарил меня?
— Всегда пожалуйста, — быстро сказала я, пока он не передумал и не решил, что его исцеление было каким-то злобным умыслом. — Не так уж сложно было, правда?
— Для такого умелого целителя, как ты — нет.
— Я говорила не об исцелении, — произнесла я. — Я говорила о том, что вы доверили мне исцелить вас.
— Доверие — это…
— Обоюдоострый меч? — подсказала я. Почему я улыбалась? Сейчас не время для улыбок.
Тихая, гортанная усмешка зародилась в его груди.
— Я сам предпочитаю мечи с одной режущей стороной.
— Не сомневаюсь.
— Так жить проще.
— Жизнь не делится на чёрное и белое, полковник. Она полна слоёв восхитительной сложности, — сказала я ему.