— Новая симпатия? Я думал, что ты хорошо усвоил урок, данный тебе в прошлом году отказавшей Эмилией Дарси, или этого мало? — и не дожидаясь ответа, Ролан продолжал с негодованием: — Сколько же у тебя любовниц? Восемь? Я сбился со счета.
В ответ на эти слова Жан-Пьер усмехнулся.
— Ролан, твоя злость неуместна. И сарказм тоже.
— Хорошо, в конце концов, это твое дело. Но это действительно касается женщины?
— Да, конечно, ее нужно встретить на городском рынке и привезти сюда.
Ролан рассмеялся.
— Ты хочешь сказать, что нашел себе любовницу на рынке, как кусок мяса?
Жан-Пьер схватился за голову.
— Послушай, кузен, после этих подначек мне неприятно просить тебя об одолжении…
— А почему это я обязан скрывать свое отношение? Или говорить только на интересующие тебя темы?
— Что ты имеешь в виду?
— А! — махнул рукой Ролан. — Пора бы уже взяться за ум и немного поработать.
— Работать?
— Да, хотя бы в одном из банков твоего отца или, если тебе не нравится, займись продажей хлопка…
— Зачем? Дела моего отца и так идут прекрасно.
— Не в этом дело, дорогой, это просто вопрос принципа.
— Принципа? — удивленно переспросил Жан-Пьер.
— Впрочем, у меня нет больше желания говорить с тобой на эту тему. С таким бездельником, как ты, это бесполезно.
— Прошу тебя, Ролан, хватит мне читать мораль. У меня и так идет голова кругом…
— Неудивительно. Так ты все-таки хочешь, чтобы я привез сюда твою новую шлюху?
— Она — не шлюха, она…
— Может быть, ты скажешь, кто она на самом деле?
— Видишь ли, судьба ее связала с Жилем Фремо, но…
Губы Ролана скривились в усмешке:
— Он что, ее попечитель?
— Я вижу, что ты думаешь о Жиле не очень хорошо, но так или иначе, я встретил ее у него в доме и теперь пытаюсь…
— Ты что, увел любовницу Фремо?
— Хватит, — резко оборвал кузена Жан-Пьер. — Я знаю, ты не испытываешь ко мне особой симпатии, но это не дает права думать плохо об этой девушке. Что ты сам сказал бы, если бы я стал комментировать твои отношения с Каролиной Бентли?
— Я бы тебя просто убил. Ладно, я не стану больше говорить о твоей новой «симпатии».
— Благодарю. Но все-таки я могу быть уверен в том, что ты заберешь ее? Я тебя прошу, иначе девушка просто пропадет.
— И кто же в этом будет виноват?
— Только не она.
Ролану очень не хотелось впутываться в это дело, но он решил не подавать вида и поинтересовался:
— Но как она оказалась у Фремо? Интересно, он долго ею пользовался?
— Воздержись от скабрезных замечаний по поводу этой девушки. Увидишь ее, и сам не станешь о ней плохо думать.
— Хорошо! — согласился Ролан. — Только, пока я буду ездить, ты проспись, чтобы не выглядеть, как привидение… а то еще, не дай Бог, у твоей подружки случится родимчик… Ха-ха!
— Благодарю. Все-таки твоя доброта взяла верх над твоим тактом, — Жан-Пьер постарался ничем не выдать торжества. Ролан вышел, не ответив на колкость.
А в это время Анжелика, полуодетая, металась по отведенной ей комнате. Она уже помолилась, позавтракала и теперь пыталась уложить свои вещи в чемодан. Приходилось сдерживаться, чтобы казаться спокойной. В памяти постоянно всплывал разговор с нетрезвым еще дядей.
— Завтра я должен уехать по Миссисипи, — сказал он, — а ты останешься с моими друзьями. Упакуй свои вещи и будь готова утром уехать. Можешь взять с собой Коко.
Когда она попыталась расспросить его подробнее, он грубо оборвал ее:
— Хватит! Я не собираюсь слушать больше твое нытье.
От этих слов ее передернуло. Как он нетерпим к ней, особенно в подпитии! А случается это так часто! Ее отец — да благословит его Господь! — никогда не брал в рот спиртного и никогда не огорчал свою семью. Конечно же, дядя Жиль — жертва своего пристрастия к алкоголю! Анжелика пыталась простить его, будучи милосердной, как заставляло ее воспитание, однако чувство неприязни к нему было очень трудно подавить. Она уговаривала себя, напоминая, что живет уже около двух недель в его доме. Зачем же он привез ее сюда? Она — лишняя, и теперь вот он отправляет ее в какую-то семью, расставаясь, как с ненужной тряпкой. К глазам подступили слезы. Как много случилось за такой короткий промежуток времени. Казалось, что только вчера она на ферме пряла вместе с мамой…
Как же трудно без доброты ее отца, его юмора. Без мягкой материнской улыбки, ее пения. Довольно часто Анжелика начинала подпевать ей, и получалось совсем недурно, хотя сама она считала, что никогда не сможет петь так хорошо, как мама. В какой-то мере ей становилось легче от слов дяди, что «она останется с его друзьями», но в то же время подкрадывались опасения, что ни дядя Жиль, ни его друзья не принесут ей счастья, а только массу неприятностей. Его грубый голос звучал в ушах и вызывал страх, что он может забыть, что он только дядя… Анжелика в отчаянии стала думать о том, что ее ждет, но не успела и сосредоточиться…