— Я бы не отвернулась, — откровенно призналась она.
— Теперь я это знаю. Но раньше я этого не знал. Мое собственническое поведение продиктовано страхом. Хотя, конечно, это не оправдание.
Он немного помолчал, а потом взял ее за руку и внимательно посмотрел в глаза.
— Но есть и еще что-то, что мне хотелось бы знать. Что-то, о чем я не решался спросить тебя раньше.
— Что же?
Он переплел пальцы их рук, и она почувствовала, как он напряжен.
— Помнишь, я рассказывал тебе, как умерла Луиза?
— Да.
Он вздохнул, глядя куда-то в пространство.
— Тогда я не сказал тебе всей правды. Мне нужно было кое-кого защитить.
— Говори же.
Он кивнул и посмотрел на нее.
— Но прежде мне надо о чем-то тебя спросить. До тебя доходили слухи обо мне и Эмили, верно?
Она смело выдержала его взгляд.
— Да.
— Ты веришь в них?
Было время, когда Анжелика затруднилась бы ответить на этот вопрос, но сегодня она твердо ответила:
— Нет.
— Я рад этому, — с жаром произнес он, сжав ее руку. — Потому что это вранье. Я признаю, что не был удовлетворен своим первым браком! Но я никогда не стал бы спать с женой своего родного брата!
— Я знала это, Ролан, — прошептала она.
— И тем не менее я боялся, что Луиза поверит слухам, будто я спал с Эмили и Филип мой родной сын. Ты же знаешь, что Луиза очень хотела ребенка, а наш брак оказался бездетным. И вот, в самый день своей смерти Луиза слышит замечание о том, как мы с Филипом похожи друг на друга. Теперь я понимаю, что она в тот момент была поражена этим. И к несчастью, именно в этот вечер она застала у меня в кабинете Эмили и Филипа.
— Подожди минутку! — вскричала Анжелика, подаваясь вперед и заглядывая ему в глаза. — Мне казалось, что спор, который привел к смерти Луизы, произошел только между вами двумя!
— Нет. Я настоял, чтобы так мы сказали всем окружающим, но на самом деле оба они — Филип и Эмили — были в тот момент со мной.
— Так, значит, ты все это время защищал Эмили?
— Да, — он нервно вздохнул. — Эмили часто обращалась ко мне за советом в первый год после смерти моего брата. В день, когда у нас был прием, она зашла ко мне в кабинет, чтобы посоветоваться, куда отдать Филипа учиться. И вот к нам ворвалась пьяная Луиза. Она решила, что прервала наше с Эмили любовное свидание. Потом увидела Филипа и совсем потеряла рассудок. Я полагаю, что ее вывело из себя даже не то, что она застала нас втроем. Она поверила, что Филип — мой сын, а ее брак так и остался бесплоден. Боже, если бы она только знала, как была не права! — Он стукнул кулаком по кровати и замолчал, собираясь с мыслями. — И вот, прежде чем я понял, что случилось, Луиза выхватила из ящика стола пистолет, навела его на Филипа и закричала, что сейчас покончит с этим маленьким ублюдком, которого я породил.
Анжелика оцепенела.
— О нет! Как только она могла!
— Она скорее всего потеряла рассудок. Конечно, я бросился, чтобы отнять пистолет, но Эмили оказалась проворнее. Она отвела пистолет в тот самый момент, когда Луиза нажала на спусковой крючок. И Луиза рухнула на пол, смертельно раненная. Остальное… ты знаешь.
— Бог мой! — прошептала Анжелика. — Так ты все эти годы говорил, что случайно убил Луизу, чтобы защитить Эмили и Филипа?
— Конечно. Подумай только, как отразилось бы это на репутации Эмили, если бы все стало достоянием гласности.
Она и так настрадалась от пьянства моего брата и его глупой преждевременной смерти. Я не хотел, чтобы что-то вставало на пути Филипа и Эмили к счастью.
— О Ролан! — вскрикнула Анжелика, обнимая его. — Я тебя люблю за то, что ты так поступил. А как же Эмили?..
— Думаю, ей было плохо, потому что я не позволил ей взять на себя хоть часть вины. Но потом она поняла, что у нее не было другого выбора.
Анжелика понимающе кивнула.
— Конечно, у нее не было выбора. Я бы сделала то же самое, если бы кто-то стал угрожать нашему Жюстену. — Еще крепче обняв Ролана, она добавила: — О дорогой, теперь я все понимаю. Вот почему у вас с Эмили такие особенные отношения?
— Да. А ты против этого?
— Нет. конечно, нет. Я верю тебе. Но вопрос остается: ты доверяешь мне?
— Любовь моя, клянусь, я верю тебе, — горячо сказал он, целуя ее в щеку. — Но я всегда буду неистовым креолом и всегда буду требовать твоего полного внимания. Но если я сделаю что-то не так, можешь смело стукнуть меня по голове своей туфелькой.
Она рассмеялась:
— О, я так и сделаю. Только вместо туфельки возьму чугунную сковороду с длинной ручкой. А то ты очень упрям, Ролан.
Он причмокнул и снова окинул взглядом ее соблазнительное обнаженное тело.
— Но, моя крошка, я совсем заговорил тебя. А ведь у тебя сегодня прием. Что ты скажешь, если мы там появимся с некоторым опозданием?
Она покачала головой и поцеловала его.
— Нет, не стоит. — И с озорством добавила: — Было бы гораздо забавнее, если бы ты решил похитить меня.
— Похитить? — удивился он.
— Похитить с моего согласия.
Он усмехнулся и притянул ее к себе. Немного спустя он почти серьезно спросил ее:
— А ты уверена, что не хочешь стать примадонной и ездить в турне, как Дженни Линд?
— Нет, не хочу. Я рада, что имела возможность сегодня проверить себя. Наверное, потом у меня не будет такой нервной дрожи, как сегодня, в первый раз… хотя ничто не может сравниться с той дрожью, которая охватила меня, когда я влюбилась в тебя, Ролан.
Он посадил ее к себе на колени и поцеловал.
— О дорогая, ты играешь моим сердцем.
— Ну, для этого мне потребуется еще некоторое время, — ответила она, целуя его в ответ.
— А когда ты поняла что любишь меня? — спросил он.
— Я подумала об этом, когда увидела тебя с Каролиной в гостиной, как раз в тот день, когда пыталась убежать. — ответила она с улыбкой. — Я так рассердилась, потому что ты не хотел меня.
Он рассмеялся.
— А на самом деле я сходил с ума от желания. — Он снова поцеловал ее и продолжал: — А мне кажется, что я влюбился в тот момент, когда в первый раз увидел тебя на Французском рынке.
— Вот как? О Ролан! Но у тебя в тот день был такой угрожающий вид!
— В самом деле? Но теперь чудовище приручено. — Поцеловав ее, он спросил: — А ты уверена, что не захочешь снова когда-нибудь вернуться в оперу?
— О, может быть, через много лет, когда подрастут наши дети.
Но его губы уже потянулись к соску ее груди, и она прибавила:
— А может быть, и никогда.
— И ты уверена, что не хочешь пойти на сегодняшний прием, чтобы пожать эти последние плоды успеха?
— Наибольшего успеха я могу добиться прямо здесь. — И, обняв его за шею, она прошептала ему на ухо: — А теперь скажи мне, мой дорогой муженек, чего бы ты хотел?
Он удивил ее. Глядя на нее сверху вниз, он нежно сказал:
— Я хотел бы видеть здесь своего ребенка. Чтобы он разделил наше счастье. Наша семья слишком долго жила порознь.
— О Ролан!
Его глаза блеснули:
— Но прежде чем мы пойдем…
Анжелика застонала от удовольствия, когда он поудобнее усадил ее у себя на коленях и еще раз представил ей веское доказательство своей любви.
Двумя часами позже они вновь вернулись в гостиницу, но уже с Жюстеном, которого забрали из дома Миро у перепуганной Коко. Они облачились в свои ночные халаты и положили ребенка на кровать между собой. Ролан с удовольствием слушал, как Анжелика пела колыбельную песенку. Он никогда прежде не ощущал такой полноты любви.
Они смотрели, как их сын барахтается, не желая засыпать. Он смотрел на родителей своими голубыми, как у отца, глазами. Ролан потянулся через ребенка и погладил жену по щеке.
— А знаешь, Анжелика, у тебя на самом деле ангельский голос, — прошептал Ролан.
— И он будет звучать во славу нашей любви.