— Даже если мы сможем сейчас сбежать вместе, отец заметит это и утащит обратно в ад нас обоих. Поэтому твоя задача вернуться в мир смертных и присматривать за Евой, пока я всё здесь не улажу, поняла? Делай, что хочешь, но не дай этому мерзавцу Рафаэлю навредить ей. Будь рядом, и оберегай её.
— Но, Райни, а что же будешь делать ты?
— Играть по правилам отца и ждать, когда он ослабит бдительность. По-другому нельзя.
— Они говорили, что попытаются устроить эту злосчастную свадьбу совсем скоро.
— До бала трех миров не успеют. А на него отец не может меня не пустить. Там я смогу встретиться с Евой, но этот ангельский ублюдок придет раньше. Будь к этому готова.
— Я не хочу оставлять тебя здесь. — Октавия выглядела как ребенок, которого хотел бросить её же родитель.
— Перестань, отец ничего со мной не сделает. Я его кровь, наследник и надежда. Но сейчас у тебя есть сила, которой у меня нет.
— Какая же?
— На тебя ему плевать, и это его промах. Октавия, ты одна из самых талантливых дьяволов этого мира. Отец не видит этого, но я-то знаю, что возложи он все свои надежды на тебя — вышло бы ничуть не хуже. Однако ты и без его помощи смогла добиться много, не потеряв своей силы духа. Так что иди и помешай его планам вместо меня, хорошо?
Дьяволица застыла на месте. Её брат говорил эти слова столь воодушевленно и огненно, что в ней что-то дрогнуло. Райнхард всегда показывал свою любовь к сестре делом, и редко говорил нечто столь приятное. Услышав это, Октавия уже не могла ему отказать. Она отшатнулась от клетки назад и с комом в горле, поджав губы, кивнула.
— Не вздумай тут дать промыть тебе мозги. — проскрипела бестия, которая, казалось, готова была откинуть свою маску истинной дьяволицы и расплакаться.
Райнхард уверенно ухмыльнулся.
— Не рассказывай ничего Еве. Пусть пока она думает, что все так, как ей сказали. Иначе ей будет лишь сложнее, если мы провалимся. — он невероятно тепло улыбнулся. — А теперь иди и не вздумай там расплакаться перед Храбаном.
— Дурак! — с умилительной обидой в голосе кинула Октавия и, последний раз дотронувшись до ладони брата через клетку, развернулась и побежала прочь, не оборачиваясь.
Глава 8. С глаз долой — из сердца вон
— Ева, ты в порядке? — спросила Дженнифер, как только они с дочерью пересекли портал и снова оказались всё в том же доме, откуда и ушли.
С момента, как мать подошла к ней, чтобы предложить вернуться обратно в их мир, девушка не проронила ни слова. Она просто еле кивала, иногда поднимала растерянный взгляд, когда понимала, что к ней обращаются, а после снова его опускала в землю, ничего не говоря.
Вот и сейчас, пройдя через портал, лишь потому что Джен взяла её за руку и повела за собой, Ева просто подняла стеклянный взгляд, когда поняла, что от неё чего-то ждут.
— Нет.
Она ответила так, будто ничего после объяснять было и не нужно. Будто это обычное дело быть сейчас «не в порядке». Произнесла это небольшое словечко, лишь потому что её попросили. И больше ничего говорить не собиралась.
Ева не помнила, как с ней прощался Эбнер, и что он там говорил. Не помнила, что проводить её явился сам Сатана. Она даже не заметила, что рога её исчезли сразу, как они пересекли портал. Все эти ненужные детали просто вылетели из головы, так и не запечатлевшись в памяти. Ведь после слов Райнхарда оставалась лишь пустота, в которую с трудом можно было пихнуть ещё что-то.
— Хочешь… — Джен растерянно осмотрелась, — может, хочешь чаю? Или набрать тебе ванную?
Снова пауза. Ева долго понимала, что от неё снова ждут ответа.
— Нет.
В этот раз она даже не подняла взгляда.
— Что же ты тогда будешь делать? — не переставала пытаться «растормошить» её мать.
Девушке понадобилось какое-то время, чтобы обдумать этот вопрос. У неё внутри словно что-то было сломано, отчего разум не хотел сполна функционировать как обычно. Она уже давно не плакала и не сжималась от боли. Её просто словно выключили. Одним щелчком. Раз и никаких чувств.
— Я хочу домой. — тихо ответила Ева, в конце концов.
— Но ты ведь… — Дженнифер стало неловко, — … ты ведь уже дома. И теперь можешь никуда отсюда не уходить.
— Нет. — голос был абсолютно пустым. — Я хочу к себе домой. Совсем домой. Моя мама… она, должно быть, волнуется.
Ева не вкладывала в эти слова особого смысла, не хотела показать всем этим Дженнифер её место в своей жизни. Однако то, что дочь говорила подобное в своём своеобразном «беспамятстве» лишний раз показало Джен, что она зря надеялась на легкое и светлое воссоединение. Смутившись, женщина активно закивала.