И недавно он получил очередное подтверждение своей правоты. Чем-то Маришке с Анютой не понравилось воронье, облюбовавшее электрические провода за воротами. Столбы были размещены вдоль главной и единственной улицы деревни. «Достали», – так они нам потом объяснили. Как прогнать шумных птиц? Камнями, палками? Этот способ не для десятилетних девчонок. Вот и начали они раскачивать систему линий электропередачи, дотянулись до распределительной подстанции в Шапках, потом до опорной, не знаю, где она находится, пошли по магистральной высоковольтной ЛЭП и так аж до Колпинской подстанции. «Подтащили» напряжение к нашей деревенской линии, подняв его до 30 киловольт (как система выдержала?). Воронам, само собой, хоть бы что. Тогда девочки, рассердившись, встряхнули частоту, да как – с пятидесяти герц до трех килогерц! По всей огромной цепочке. Всего лишь миллисекунды длился этот импульс, однако последствия… С птицами просто – их мгновенно поджарило. Мертвые тушки попадали в канаву. Что касается местных ЛЭП и двух промежуточных подстанций, то их пока еще не восстановили. Колпинскую вернули в строй в течение суток…
– Кроме технической стороны дела, есть в этой истории еще кое-какие нюансы… но разговор о них на время отложим, – произнес Бабуин и сделал брезгливый жест, словно пресловутые нюансы прилипли к пиджаку и он их стряхивал.
– Да хоть навсегда отложите, я не против.
– Постарайтесь, Панов, чтобы такое не повторилось, – мягко попросил меня майор. – Молчите, не оправдывайтесь и ничего не обещайте. Просто постарайтесь… Давайте посидим в моем автомобиле, у меня есть к вам разговор. Ради этого, скажу прямо, я и приехал сегодня. Мешки вам доставить, – махнул он в сторону коллег, – смогли бы и без моего участия.
Я молча подчинился. Он усадил меня в кресло пассажира, а сам занял водительское место. Почему он предпочел говорить здесь, а не в доме, я понял сразу. И он понял, что я понял, не мог не понять. Кресло под моим задом и «торпеда» передо мной были нашпигованы датчиками, которых обычный человек не заметил бы. Я заметил. Мобильный компьютерный полиграф в скрытном, ненавязчивом исполнении. Программно-аппаратная гарантия честности. Куратор включил оборудование, не особо таясь, и пояснил:
– Извините, Петр, но так надо. Пожалуйста, не жгите тут ничего, оно казенное.
– У вас тоже что-то стряслось?
– Почему «тоже»?
– Да так, к слову.
– Ну, если к слову, давайте начнем с текучки. В какой стадии находится разработка банды мутантов в районе Сенной? Как намерены подбираться к их вожаку?
– В рабочей стадии находится. Хотя Лоскут смешал все карты, надеюсь, вы не станете с этим спорить. А до того наш сотрудник привел девчонку-аномала, называющую себя Жужей…
– По моим сведениям, дело было наоборот.
– Тогда зачем спрашиваете? Нужны подробности, так вот вам: Леденец со своей группой отправился в район Сенной – искать ту самую банду…
– Леденец?
– Командир над сталкерами.
– А, Прокофьев… Продолжайте.
Я продолжил:
– Группу накрыл первый Лоскут, из троих выжил только он. Наткнулся на Жужу, и вряд ли это была случайность. Она засрала ему мозги и заставила привести к нам.
– Зачем?
– Говорит, ей угрожала опасность. Как раз из-за конфликта с вожаком. А Леденец теперь ее до дрожи боится. Если общается с ней, то только в монохромных очках, как, кстати, и ваши охранники. Лично я считаю, нам с Жужей крупно повезло.
– И какие у Эбенштейна на нее виды? Он через нее рассчитывает выйти на вожака?
– Не в курсе, босс меня в свои планы не посвятил. Может, просто не успел.
Бабуин внимательно смотрел на монитор. Я был спокоен, мне скрывать нечего. Он кивнул. Тогда я добавил:
– Мое мнение: разумнее не торопиться и начать с исследований, а потом уже планировать, как Жужу использовать. Но решаю не я.
– Что, если нам вместе попробовать разобраться в замыслах вашего босса? – предложил он, как бы невзначай озвучив только что пришедшую мысль. – Вы присмотритесь к нему чуть более внимательно, поделитесь своими наблюдениями – строго доверительно, тет-а-тет, никакой фиксации…
Предложение было скверно завуалированным требованием стучать на Эйнштейна, и повторялось оно из беседы в беседу. Фактически добрая традиция. Мой ответ, впрочем, был столь же традиционен:
– Мое дело – техника, господин майор, в людях я ничего не понимаю. А наблюдательность мою вы сильно преувеличиваете.
– Ну что вы упираетесь, Панов? Давайте говорить прямо. Вы же русский в отличие от вашего Эбенштейна, хоть и выросли за границей. Неужели патриотизм для вас пустой звук?
– Прямо так прямо, – согласился я. – Связи между патриотизмом и тем, что вы просите, я не вижу. Я и так сотрудничаю по максимуму того, на что способен. Вы же и сам не думаете, что я соглашусь, вы отлично знаете мое досье, вы вообще знаете меня лучше, чем я сам и моя жена. Это если прямо.