У него еще был внушительный автоматический «Маг-нум» сорок четвертого калибра, вложенный в кобуру на правом бедре. Тяжелая, в оболочке пуля из этого пистолета могла насквозь пробить защищенный железом блок двигателя.
Большим преимуществом «Беретты» являлось то, что пистолет был снабжен глушителем. Смерть, вылетающая из ствола этой итальянской красавицы, говорила шепотом, который не могли расслышать жертвы,
В подсумке, свисавшем с поясного ремня, находилась почти дюжина гранат.
Но даже располагая дополнительными обоймами для обоих видов ручного оружия, Волан знал, что их не хватит для борьбы с пятьюдесятью боевиками, охранявшими лагерь.
С другой стороны, существовали такие вещи, как удача… и нахальство.
Двадцать минут спустя, когда он намеревался пересечь гравийную дорогу, которая вела к плато и вражескому лагерю, его обостренные чувства зарегистрировали в отдалении знакомый звук.
Он остановился и, прислушиваясь, замер. На лице его появилась ухмылка. Да, ему повезло. Шум доносился снизу. Карабкаясь наверх, преодолевая острые крутые повороты дороги, поднимался на малой скорости восьмицилиндровый грузовик с четырьмя ведущими колесами.
Болан бросился наперерез ему через кусты. Меньше чем через две минуты Палач, пригнувшись, спрятался за ствол дерева у изгиба дороги.
Дождь усиливался, над его головой под порывами холодного ветра раскачивались ветки.
Даже если он и плохо укрыт, водитель грузовика все равно не заметит его. Только не в такой дождь.
Болан сдержал дыхание, когда грузовик военного образца появился из-за поворота. Он был выкрашен в защитный цвет. Открытый кузов обтянут брезентом, закрепленным дугообразными поперечинами. Тусклый свет фар едва освещал дорогу. Да, фары тут мало помогали.
Щетки стеклоочистителей бегали по стеклу взад и вперед. Болан на мгновение задержал взгляд на напряженном лице водителя, который согнулся над рулем, борясь с естественным стремлением машины скатиться назад по скользкому, размокшему покрытию дороги.
И вот грузовик оставил Мака позади, и шофер больше не мог его видеть.
Болан поднялся, в два прыжка догнал грузовик и, подпрыгнув, ухватился за задний борт.
«Стоунер» болтался у него на правом плече. Он подтянулся на руках, уперся животом в стальной брус и перевалился в темнеющее чрево. Кузов тряхнуло, колеса какую-то секунду бешено вращались в воздухе. Затем водитель выровнял машину, вернул ее на дорогу, и грузовик, рыча, продолжил свой путь вверх.
Дождь продолжал беспрерывно барабанить по брезенту.
Ящики занимали почти всю внутренность кузова. Мотаясь вместе с ними из стороны в сторону, Болан ухитрился отодвинуть пару ящиков, чтобы устроиться поудобнее, а затем натянул на себя кусок брезента.
Сейчас ему оставалось только ждать и уповать на то, что часовые у ворот были так же беспечны, как и те, за которыми он наблюдал раньше.
Если они по всем правилам проверят содержимое кузова, тогда он погиб.
Но Болан полагался на то, что они были убийцы, а не солдаты, а между этими понятиями, он хорошо знал, была громадная разница.
Через какое-то время Болан почувствовал, что двигатель грузовика заработал ровнее. Подъем стал более пологим, они выехали на равнину и приближались к лагерю.
Машина стала замедлять ход, послышался окрик часового, и грузовик остановился.
Голоса приблизились. Да, их обладатели стояли рядом с машиной. Кто-то кричал на водителя, а тот отвечал ему тем же.
Болану совсем не нужно было знать арабский язык, чтобы понять, о чем шел спор. Еще не было ни одного военного лагеря, в котором в скверную погоду каждый раз не происходила подобная сцена. Шофер не хотел вылезать из сухой и теплой кабины, не желая вымокнуть с головы до ног просто для того, чтобы показать документы.
Кто-то вспрыгнул на подножку, и снова послышался сердитый разговор.
Болан вытащил «Стоунер», снял его с предохранителя и взвел курок. Палец крепко обхватил спусковой крючок, рукоятка удобно легла в ладонь.
В это время снова заработал мотор грузовика.
Болан услышал скрип петель на воротах, и грузовик рывком тронулся с места и на малой передаче поехал по лагерю. Мак беззвучно вздохнул с облегчением, хотя знал, что расслабляться еще рано.
О'кэй, он опять находился в лагере. Но, как в случае с укротителем львов, засовывающим в пасть им свою голову, вся хитрость заключалась не в том, как засунуть ее туда, а как вытащить обратно. И остаться при этом в живых.