Из кузова стали выпрыгивать люди с оружием в руках. Только водитель, крепко сжав руль, остался на своем месте. А как он мог тронуться, имея огромную дыру в груди!
Волан прицелился в первую группу террористов. «Стоунер» сделал два выстрела и замолчал. Затвор отъехал назад и застыл, это означало, что закончились боеприпасы.
Волан бросил его на землю и схватил ближайший АК-47. Это было быстрее, чем перезаряжать «Стоунер» магазинами, висевшими у него на поясе.
Хриплое, кашляющее ворчанье «Калашникова» перекрыло шум дождя и крики взбешенных боевиков.
«Калашников» был более тяжелым оружием, чем «Стоунер», и весил более девяти фунтов без боезапаса, но он был хорошо знаком Волану еще по Вьетнаму, где ему приходилось часто пользоваться им во время боевых вылазок. Впрочем, он хорошо был знаком также и с любыми другими видами стрелкового оружия, в том числе производства стран НАТО и США.
Палач расстрелял магазин, вмещавший тридцать патронов, шестью короткими прицельными очередями, выбрав в качестве целей ближайших арабских боевиков, после чего схватил второй автомат, чтобы повторить свинцовые сообщения, которые несли только одну весть — смерть. Да, этот универсальный язык террористы понимали без всяких затруднений!
Падающие и распростертые на земле тела сказали Палачу, что его послания были получены. Ответа не потребовалось.
Но вместо них ответили другие. Из различных точек позади машин ночную тьму прорезали трассы летящих пуль. Пули с визгом рикошетом отскакивали от скалы над головой Волана. Порывшись в подсумке, Волан достал оттуда пару осколочных гранат. Он вытащил чеку и поставил их на боевой взвод.
За те несколько секунд, когда Волан прекратил стрельбу, террористы осмелели. Двое из них выскочили из-за укрывавшего их грузовика с автоматами, нацеленными на то место, где он находился. Поскальзываясь на размокшей земле, они побежали к нему с искаженными от фанатической ненависти лицами, выкрикивая на бегу визгливыми голосами арабские заклинания.
— Аллах!.. Аллах акбар!
Волан метнул сначала одну гранату, затем вторую. Обе гранаты почти одновременно оказались в воздухе; одна перелетела через грузовик и приземлилась за ним, вторая упала перед бортом.
Два взрыва потрясли воздух и тяжелый грузовик. Он дернулся и накренился на спущенных баллонах. Бежавшие люди были сбиты с ног. Только двое из них, шатаясь, поднялись на ноги и с окровавленными, искаженными яростью лицами продолжили бег, держа наперевес автоматы.
Рука Волана скользнула вниз и вытащила из кобуры пистолет сорок четвертого калибра. Сейчас Маку противостояли два взбесившихся фанатика.
Приподнявшись, ощущая в руке тяжесть пистолета,
Бодан занял позицию для стрельбы. Орущие дважды дернулись.
Двести сорок гранов твердого металла ударили со скоростью бешено несущегося поезда, пронзая плоть и кости, как бумагу, и опрокинув тела назад. Оба террориста безжизненно упали в грязь.
Болан повел в их сторону дулом пистолета, но ни один из них не двигался.
И вот, почти пугая своей неожиданностью, после шума скоротечного боя наступила тишина, такая пронзительно острая, что Болан услышал сдавленные всхлипывания лежавшей рядом с ним девушки.
— Все кончено, — проговорил он. — Оставайся здесь.
Быстрым движением он спустился с выступа скалы, нависавшей над дорогой, продолжая сжимать пистолет.
То, что он увидел, лучше всего характеризовалось словами «резня» или «избиение». Фары «лендровера» все еще горели, освещая тот ад, который был создан Воланом.
На дороге валялись в лужах крови растерзанные тела двух арабов, которые пытались его атаковать.
Болан прошел вдоль «лендровера». В кабине грузовика, свалившись на бок, сидел мертвый водитель. Его голова представляла кровавое месиво, а в груди зияла огромная дыра от пуль «Стоунера». Рядом с ним, тоже мертвый, на коробке передач лежал еще один молодой араб.
Болан обошел грузовик сзади. Все, за исключением одного боевика, были мертвы.
Юноша взглянул на Болана, когда тот остановился над ним. Даже в преддверии смерти глаза террориста горели ненавистью. Болан чувствовал эту ненависть физически. Ни во Вьетнаме, ни во время своей долгой войны с мафией не встречал Болан такой фанатичной злобы.
Палач посмотрел вниз, прежде чем приставить ствол пистолета к голове умирающего, будто произнося молчаливую молитву за упокой души юного террориста. Затем он нажал спусковой крючок и вышиб из головы кости, мозги и остатки ненависти.