Передача внезапно прекратилась.
Волан закричал:
— Бердман… я вас не слышу, как слышите меня?
В ответ молчание. Затем:
— «Стоуни Мэн — один», «Стоуни Мэн — один»… Я Бердман… Зажгите огни… Зажгите огни…
Волан уловил паническую нотку в голосе второго пилота. Когда он искал в рюкзаке ракеты, голос продолжал:
— У нас… неприятность… с регулятором лопастей… Зажгите огни…
Волан схватил две ракеты и выбежал на середину поляны. Миниприемник находился у него в кармане, но слышимость была достаточно хорошей, чтобы четко разбирать передачу.
— … Бердман вызывает базу… Бердман вызывает базу… Сигнал бедствия… сигнал бедствия… как слышите меня?
Лакония.
Бодан воткнул ракету в размокшую землю и вытащил чеку самозажигания. Шипя и брызгая красными искрами, огонь зажегся.
Он пробежал двадцать ярдов и проделал ту же операцию с другим огнем.
— Да, база… сигнал бедствия… регулятор лопасти… попробую приземлиться… У вас есть… пеленг на нас?
Болан понял, что второму пилоту не было необходимости переключаться на частоту бедствия — сто двадцать один с половиной мегагерц. База — вероятнее всего легкий крейсер, стоявший рядом с Панамским каналом, — перехватывала радиообмен вертолета с ним!
— Согласен с последним, база… не смогу подняться… это сигнал бедствия…
Передача с вертолета была гораздо громче. Болану показалось даже, что он слышит хлопающий звук лопастей машины.
— Бердман, — сказал он в микрофон, — кажется, я слышу вас к юго-востоку.
— Понял, «Стоуни Мэн»… Вас слышно хорошо и разборчиво… Мы видим огни… Но у нас… проблема… Подождите…
Голос исчез из эфира. Стоя возле хижины, Болан пристально вглядывался на юго-восток, пытаясь безуспешно разобрать что-нибудь за завесой дождя и ночи.
Снаружи на поляне огни разбрасывали во все стороны искры, образуя мощное красно-оранжевое освещение.
А затем, поначалу слабо, а потом все усиливаясь, послышались характерные, неритмичные звуки работающих лопастей вертолета. Через мгновение Болан различил темный, массивный силуэт вертушки, возникший из пелены дождя и тьмы ночи.
Вертолет находился на высоте не более тридцати метров от земли и сближался с ней под углом, порывы ветра бросали его из стороны в сторону.
Шум винтов перекрывал все остальные звуки, но в нем чувствовалось что-то ненормальное. Он то возрастал, то падал до минимума по мере приближения к земле, а затем и вообще превратился в сплошной скрежет.
Огромная машина дернулась в воздухе, упала вниз на десяток футов, выпрямилась, а затем снова завалилась на бок.
Болан громко выругался при вызвавшей у него тошноту мысли о возможной катастрофе.
Но летчик, морской пехотинец, был хорошим профессионалом. Очень даже хорошим или уж слишком удачливым.
Громадный корпус вертолета откинулся назад, слегка наклонился и с грохотом обрушился на землю позади огней.
Болан бросился к обреченной птице, когда до земли ей оставалось всего несколько футов.
Вертолет лежал слегка на боку, один из костылей оторвался при ударе и валялся рядом. Лопасти не вращались, а их кончики были необычно загнуты. Из топливных баков вытекало горючее.
Болан подпрыгнул, ухватился за перекладину и подтянулся вверх* Он ухватился за дверцу кабины вертолета и изо всех сил дернул ее на себя.
На него глянуло залитое кровью лицо.
Болан наклонился и, обхватив пилота под мышки, вытащил его наружу.
— Второй… второй пилот, — задыхаясь, проговорил майор. — Вытащите… его…
Болан забрался в кабину вертолета. Второй пилот без сознания лежал на круглой рукоятке. Палач быстро отстегнул ремни безопасности и, упираясь одной ногой в сиденье, поднял мужчину и просунул безжизненное тело наружу. Вслед за ним спрыгнул и он сам.
Майор морской пехоты стоял, наклонившись на один бок и держа руку у окровавленной головы.
— Т-т-торопись, — задыхаясь, проговорил он. — Баки… продырявлены!
Болан взвалил второго пилота на плечо, пятясь от исковерканной машины; командир вертолета брел, шатаясь, вплотную за ним.
Как какое-то ископаемое насекомое, машина почти лежала на боку. Минуту, не более, ее силуэт вырисовывался в ночи, а затем в небо взметнулся огненный красно-оранжевый шар.
Мощная ударная волна бросила на землю Болана с его ношей. Слава Богу, земля, деревья и туман смягчили взрыв и сделали его незаметным на расстоянии нескольких тысяч футов, подумал Болан.
Взрыв не задел его. Он перекатился, чтобы пощупать находившегося без сознания второго пилота. К ним, ковыляя, подошел майор.