Мендоса глубоко вздохнул, не торопясь выйти из машины.
— Что же, черт побери, здесь предпринять? — сказал он. — Es dificil [41]…
— Ну, рано или поздно вы распутаете это дело, сэр, — осмелился подбодрить его Паллисер. — Оно выглядит довольно сложным, но вдруг что-нибудь обнаружится…
— Дело, — переспросил Мендоса. — Ну да, конечно, разумеется. Я насчет кота. Мы его взять не можем — Сеньор этого не потерпит. Стокинг, естественно, тоже не может взять, у него уже есть, и довольно ревнивый. Что же мне с ним делать? Красивый кот.
— Но он принадлежит этой Хилл…
— Которая, ставлю сто против одного, мертва. И которая, с той же вероятностью, — твоя блондинка. И ее единственная родственница умирает в Центральной больнице. У всех моих знакомых любителей кошек, — сказал Мендоса, — кошки уже есть. Хреново. Ладно, пора приниматься за работу… — Он вышел из машины и направился к дому. Паллисер последовал за ним.
Хэкет в гостиной наблюдал, как Скарни снимает отпечатки пальцев.
— Там есть славный снимок, — сказал он и провел их в спальню, где указал на фотопортрет в рамке, стоящий на туалетном столике. В углу наискось написано: «Джинни с любовью, Дженни». На фотографии изображена прелестная светловолосая девушка, как будто сошедшая с шоколадной обертки, с широко расставленными глазами и улыбающимися ангельскими губками бантиком.
— Может быть, — сказал Паллисер.
— Твоя очередная безумная идея, — сказал Хэкет Мендосе.
— Вовсе нет. Ее сестра была одной из подопечных Маргарет. Вот тебе и связь. Слабая, согласен. Но я, скажем так, не думаю, что настолько слабая, чтобы быть чистым совпадением, Арт. Она посильнее того факта, что обе они задушены в одну и ту же ночь.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — согласился Хэкет. — Хочешь провести работы по полному списку? Так я и знал.
— Да, везде снять отпечатки. — Мендоса, засунув руки в карманы, начал ходить из комнаты в комнату и все осматривать.
Это был старый обветшалый дом, мебель старая и подобрана без особого вкуса. Не похоже, неожиданно подумал Паллисер, что здесь жили две молодые женщины, скорее, люди гораздо старше — скажем, стареющая пара. Он почти наяву увидел их, небогатых бывших фермеров, с традиционными, строгими взглядами на жизнь. Тяжелая мебель от Сиэрсов, аляповатая литография (морской пейзаж) в дешевой рамке над камином, коврик с восточным орнаментом, гофрированные абажуры. Он решил, что две молодые женщины унаследовали дом от родителей или от дяди с теткой и очень мало в нем изменили, вероятно из-за отсутствия средств.
Гостиная и столовая были объединены, как в большинстве калифорнийских бунгало, в одной длинной комнате в передней части дома, с входной дверью посередине. Кухня со стороны столовой, из нее выход в очень узкий темный холл, в котором с одной стороны еще одна дверь в гостиную, а с другой — двери в две спальни и ванную между ними. В ванной капал кран. Белый кафель содержался в чистоте.
Паллисер из любопытства всюду следовал за Мендосой.
Мендоса заглянул в аптечку, где не обнаружил ничего необычного, кроме того, что она выглядела аккуратнее большинства других. Зашел в заднюю спальню. Двухспальная кровать со старомодной высокой спинкой в головах, комод, туалетный столик, торшер рядом с кроватью. В шкафу полно женской одежды. Комната очень опрятная, старомодная, но удобная. Небольшой ветхий ковер. На кровати голубое покрывало.
Другая спальня была чуть больше. Две кровати поновее. Большой комод с зеркалом. Туалетный столик. В платяном шкафу одежды поменьше. Коричневый ковер, покрывала на кроватях рыжеватые, одеяло, аккуратно сложенное в ногах одной из кроватей, подобрано под цвет ковра. На другой кровати одеяла не было.
Мендоса зашел на кухню.
— Взгляни, — сказал он Хэкету.
— Да, вижу. — Белая пластиковая сумка, упавшая со стола, ее содержимое рассыпано по полу. — Джон!
— Да, сэр?
— Посмотри, — показал Хэкет. — Кажется, эта сережка — парная к той, что была на блондинке.
Паллисер присмотрелся и ответил, что, без сомнения, так оно и есть.
— Что и требовалось доказать, — сказал Мендоса. — Очень хорошо. — Он осмотрел кухонный стол, обычный пластиковый столик, с хромированными углами и желтой столешницей. Открыл холодильник, заглянул внутрь. С помощью авторучки — чтобы не оставить лишних отпечатков — открыл дверцы буфета. Полки чистые, покрыты яркой плотной бумагой. Затем он вышел на большую старомодную крьггую веранду, где увидел старую стиральную машину и лохань. Мендоса взглянул на заднюю дверь. В нижней ее части была устроена странная на вид створчатая дверца. Он наклонился и нащупал предмет, прикрепленный к одной из ее половинок.
— Так, понимаю.
— Посмотрите на великого сыщика за работой, — сказал Хэкет. — Что здесь произошло, и когда?
— Так, сейчас у нас лето, — сказал Мендоса. — Темнеет в семь тридцать пять, верно? Так вот, что бы ни случилось, произошло оно в субботу раньше этого времени.
— Я поражен, Шерлок. Почему?
— Кошачья дверь не заперта, — Мендоса кивнул на створчатое устройство. — Это патентованная дверь для домашних животных. Кошка или собака толкает их и открывает наружу или внутрь. Любой, кто хоть немного любит кошек — или собак, разумеется, — не позволит им разгуливать по ночам. У нас тоже такая есть, Бает, правда, ею не пользуется, но мы в любом случае запираем ее на ночь. Миссис Хилл не успела закрыть дверцу — значит, нечто произошло в субботу вечером раньше семи тридцати пяти. — Он вернулся на кухню и снова взглянул на стол. — Она как раз собиралась что-то готовить. Не торопясь. Достала кастрюлю и миску, но прежде чем она достала продукты, ей помешали, да. С улицы она пришла прямо на кухню, потому что здесь ее сумка. Вероятно, разговаривала с котом. Достала миску и кастрюлю. Она собиралась готовить для себя и для кота…
— Готовить для кота? — невольно вырвалось у Пал-лисера.
— Для некоторых нужно готовить, — Мендоса повторил, что Паллисер ничего не знает о кошках, с чем тот согласился. — Это противозаконно, — сказал Мендоса. — Настоящее рабство. Они требуют внимания… И тут как раз ее прервали. Позвонили в дверь? Постучали? Кто-то вошел. Немного погодя здесь боролись, и сумочку сбили со стола. Здесь она потеряла сережку. Амулет… — Он продолжал смотреть на стол, как будто там было что-то написано. — Это случилось еще раньше. Почему она спрятала его йа груди? А не положила в сумочку? Ответ: либо он сломался, когда у нее уже не было сумки, либо… Нет. Нет, именно так. Должно быть, колечко амулета сломалось в рабочее время, она завернула его в носовой платок и засунула за лиф. А потом не побеспокоилась переложить, потому что там он был в сохранности. Тот маленький кусочек золота — часть колечка — да, вероятно, свободно болтался на амулете до последней минуты и тоже мог оказаться завернутым в платок, но недостаточно крепко, и потом выпал. — Он прошел обратно на веранду и через заднюю дверь направился к гаражу.
— Хорошо, — сказал Хэкет после паузы, — он все видит. Он тысячу раз прав. Но какая связь, черт побери?
Паллисер ответил, что провалиться ему на месте, если он понимает. Мендоса вернулся и сказал:
— Дверь скрипит. Две беспомощные женщины. Чуть-чуть смазать петли… Арт!
— Ну?
— Твоя блондинка любит кошек?
Хэкет выглядел явно обескураженным.
— Э-э… да. На нашей улице у нескольких людей кошки скоро должны окотиться, и она говорила, может, мы одного возьмем…
Мендоса аж засиял.
— Вот и прекрасно, парень. Скажи ей, пусть не берет. Она получит великолепного кота. Чистокровного длинношерстного перса. Думаю, мы где-нибудь здесь найдем его бумаги, а я оплачу ветеринара. Думаю, ему не больше двух-трех лет, и он очень красивый. Я расскажу, как его кормить, а вам какое-то время придется подержать его взаперти, пока он привыкнет к вашему дому и так далее. При хорошем обращении он приживется. Я хоть успокоился.
Паллисер с удивлением и неловкостью осознал, что Мендоса все это время думал, видимо, в основном о коте.