А там уже «Щиты», подхватив, тащили Зуброва с неистовой силой, так, что тот не успевал передвигать ногами. А, может быть, уже и не мог.
Плита падала. Оставшиеся в лифтовом зале тэра как по команде опустились, продолжив одиночную стрельбу с колена. Результативно, но Михаилу нужно было больше! Ещё больше! Но тэра остерегались стрелять на уровень «своих». Стервы бешено атаковали заслон.
Дух-дух, дух-дух — стучало в голове. Началась битва со временем за секунды…
Раз! Тэра нырнули под падающую плиту заслона, втащив раненного. Заслон упал.
Два! Михаил подлетел к другу. Упал на колени в уже натёкшую лужу и зажал в кулак плечо, глубоко и жестко вонзив пальцы в подмышку Юрия. Тот замотал головой, забился, мыча.
Три! Катько опустился рядом, разрывая перевязочный пакет. С другой стороны Родимец в темпе наполнял шприц. В ногах тэра пережал бедро над раной дёргающейся нервно ноги.
Четыре! Возле головы Зуброва тяжело опустился, почти упал, Яромир и положил ладони на виски раненного. Юрий прекратил биться и замер, смотря прямо в немигающие глаза одината. Рядом тэра накинул ремень на раненное плечо.
Пять! Стиснув зубы, Михаил, наконец, опустил глаза. Перебитая рука висела на ломте мяса. Красная, сочащаяся бахрома порванных мышц ещё пульсировала спазмом.
— Сирин? — облизал он губы.
Мысли в голове ворочались медленно-медленно.
Яромир, не отрывая взгляда от глаз Юрия, отозвался коротко:
— Нет! Это убьёт его! Режь!
Шесть! В висках заломило, а сердце ухнуло в воздушную яму. Хватанул воздух ртом — легче не стало. Полевая хирургия. Экстренная ампутация дистальной части конечности.
— Пресветлый, — в плечо ткнулась рукоять чужого ножа. Наскоро очищенное лезвие отражало свет красных «солнышек», собравшихся одним созвездием. Михаил вытёр потную ладонь о штанину и взял клинок.
Семь! Тэра рядом зафиксировал плечо Юрия над жгутом. Михаил примерился, смиряя дыхание. Бросил взор на лицо друга. Лучше бы не смотрел! Юрий оставался в сознании. Глядел на мирно вращающееся созвездие солнц, словно боялся закрыть глаза и оказаться в темноте. Боялся на мгновение потерять контроль и потеряться в происходящем, поплыть по течению в никуда. Губы его дрожали, а по пятнистой от брызг коже текли слёзы и пот.
— Не тяни! — Яромир одарил тяжёлым взглядом. — У меня ещё двое лежат!
Восемь! Вдох!
С силой нажал на рукоять и потащил к себе. Мощный рез хорошо правленого лезвия в одно силовое движение развалил мясо. Только что ещё живое, принадлежащее телу, живому, сильному, через одно короткое движение стало чужим, мёртвым. Только что — рука друга, не раз пожатая, не раз поднимавшая стакан, не раз протянутая для помощи. Через мгновение — просто обрубок мяса.
Михаил отвернулся и бросил нож. С трудом сглотнул жар, предательски незаметно подползший к горлу. Взглянул. Зубров всё ещё был в сознании. Только зажмурился. Яромир отпустил его виски и ушёл к своим. Здесь остались только «таёжники» да Полынцев, спешно бинтующие раны.
Михаил подхватил новую упаковку бинта и стиснул в кулаке — полиэтилен лопнул. Достал бинт, наложил первый, круговой тур.
Подошла Стратим, опустилась на колени рядом.
— Время, — просто сказала она.
— Ага, — не отвлекаясь от перевязки, отозвался он.
Юра-сан лежал неподвижно, сквозь слёзы глядя на плывущие под потолком «солнышки». Магия, вложенная Яромиром, похоже, ещё действовала, умеряя боль. Родимец подрубал концы бинта, плотно, со сдавливанием, перебинтовав рассечённое до кости бедро. Катько туго перевязывал культю. Степан стягивал поверхностный рез на рёбрах.
— А где Батон? — обернулся Михаил.
— Нет Батона, — скупо ответил Катько, — Не вышел.
— Чёрт.
Михаил тупо уставился в заслон. Каменная стена, перегородившая путь назад, закрывала собой не только зал, полный врагов, но и где-то там упавшего, не заметно в кутерьме и суматохи боя, товарища. Вспомнил, как это было: Батон летит вслед пущенных ножей, сбивая по пути стерв, подбегает к раненому, подхватывает под руку, и… всё. Дальше его закрыли спины бежавших навстречу тэра. А спустя пару секунд они уже возвращались. Но Анатолия среди них не было. Он остался там, не сумев увернуться, или даже не успев заметить врага. Раненный? Убитый?
— Яр? — потянулся Михаил к одинату.
Ведущий щитов не отозвался. Он, так же, как минуту назад, сжимал голову раненного. Молодой тэра кривился от боли, но молчал, пока друзья бинтами плотно стягивали раны. На большее времени не было.
— Кто-нибудь видел, что с Батоном?
— Мёртв он, — неохотно отозвался Полынцев. — Поднял Зуброва, тут ему и прилетело. Чисто, голову смахнуло.