— Никогда не думал, что буду работать при гестапо, — просипел Михаил и сплюнул на камни.
Вот уже почти неделю отряд плутал по лесу. Ориентиров нет, связь потеряна, долгожданная вертолётная площадка, к которой должны были выйти ещё шесть дней назад, так и не появилась. Более того — чем дальше продвигались, тем больше местность отличалась от карты. Старые схемы уже ничем не могли помочь. Навигационная система сдохла сразу после выхода из ущелья. Ребята, посланные обратно, до ущелья, с которого началось движение группы, не дошли — потеряли след. Да и пленник… Этот чёртов пленник! Капитан ненавидел его всем сердцем. Ему страстно хотелось, чтобы его вовсе не было, или вдруг не стало. Он даже был готов этому поспособствовать. Но сам же понимал, что ненависть к пленному лишь отголосок происходящего внутри. Не впервые за службу ему становилось противно дело, которое делал, но в первый раз ум и совесть настолько оказывались не в ладу. Презрение к работе оборачивалось ненавистью к внешнему раздражителю. Так было проще. Но Михаил не искал лёгких путей.
— Читаешь мои мысли, — скупо прокомментировал Юрий.
Медведев вздохнул. Пожалуй, это мысли не только офицеров отряда. Посмотреть, как Славян волком смотрит на «раверсников» или как Родимец косится. Да те же Батон и Ворон! А уж Кирпич-то до чего спокойный мужик, а видно — едва сдерживается. Уж он бы опустил свои лапищи на шеи ненавистных «инквизиторов»!
Так уж получалось, что и в штатном режиме всегда сталкивались интересы «Р-Аверса» и охраняющих их егерей. Одни — в комфортабельных условиях закрытой базы, другие — вечно на сухом пайке мотаются по лесу. Одним — высокие зарплаты и особые условия отдыха семействам на берегах морей, другим — дай Бог, если хватит копейки на проживание бабе да детям. Одним — во всём и всегда приоритет, другим — шиш с маслом. А вот теперь столкнулись в одном задании «таёжники» и «раверсники» — и оказалось, что разница в чём-то более важном, пусть не в глобальном, но в самом нутряном, духовном. И глядят друг на друга волками.
Всё так, да только есть такое слово… И хотя «Тайга» совсем не для военных дел создавалась, а как карманное подразделение одного начальника, и от обычных армейских проблем оказывалась далеко, но что такое «приказ» тут никому объяснять не нужно было.
Офицеры молча смотрели в воду. Быстрое течение в каменистом русле создавало неспокойную поверхность, непривычную для взглядов волжан. По водным завихрениям то здесь, то там появлялись тонкие перья белоснежной пены, но тут же исчезали под новыми волнами. Вода была ледяной. В этих местах рано становилось холодно, и в первую очередь это отражалась на воде. Здесь реки, в силу своего природного неспокойного характера, остывали рано, вставали нескоро, но зато надёжно. По таким рекам зимой армии водить можно. Да так и было в стародавние времена.
Медведев смотрел на воду и думал о том, что, как не крути, а в хорошее время они попали в эти леса. Пусть и плутать приходится порядочно и нервничать по поводу окружающих странностей, а всё равно хорошо: ни летнего гнуса тебе, ни весеннего звериного гона, ни ледяного дыхания зимней стужи. Здешняя осень благоволила к странникам. Днём ещё тепло, солнышко подчас припекает, так что можно и погреться и даже позагорать, а по ночам уже схватывает морозцем и тем спасает от комарья и мошкары. Зверьё перед зимой очумело носится, занятое запасом продовольствия на зиму — хоть голыми руками бери. Птицы на юг подаются. Летят стройными клиньями, перекликаются. Опять же цвета какие! В заволжских лесах по этой поре красное и жёлтое преобладает. А здесь вся радуга на ветках, не исключая и тёмных тонов, которыми кое-где окрашиваются листья. Благодать.
По воде мимо понесло сорванный лист. Жёлтый в бурую крапинку. Закрутило в бурунах. Два офицера молча сопровождали взглядами кружение листа в волнах, пока его не уволокло за резкий поворот. Там, на повороте, обрыв противоположного берега реки плавно переходил в залысину пологого «языка».
— Смотри-ка! — Громким шёпотом привлёк внимание друга Юрий. — Никак лиса!
Михаил присмотрелся и увидел почти неприметную на фоне осенних кустарников тонкую мордочку выходящего из леса зверя. Быстро подпрыгивая тонкими лапами на каменном берегу, рыжая патрикеевна выходила к воде. За ней весело скакали три пушистых шарика. Лиса зорко оглядела пространство, недовольно подёргала чёрными ушами, увидев двуногих на противоположной стороне реки, но команды «отставить» своему выводку не дала. Только построже тявкнула, призывая щенков к порядку. Но тем и без того уже хватало забот — большие валуны, громоздящиеся на берегу, оказывались серьёзным препятствием для слабых ещё лап. Лиса запрыгнула на один из камней и пригнулась к воде.