– Не за что. Главное, верните, – нарочито серьёзно потребовал «кредитор».
– Одназначно. Куда я денусь?
– Ни пуха!
– К чёрту!
Смотр продолжался. Наконец последовала команда:
– Командиры групп ко мне! – Комбат вышел на середину строя. Дождавшись, когда группники выполнят его команду, поправил съехавшую набок кепку, взглянул на солнце, поморщился:
– Бдительность и ещё раз бдительность. Напоминаю: вам предстоит работать на участке, входящем в зону ответственности полка «Правого сектора», «отличившегося» месяц назад при зачистке населённых пунктов…ое и…к. Это не какие-нибудь необстрелянные молокососы, а идейные бандерлоги, готовые убивать любого и умеющие это делать. Понятно?
– Так точно.
– Само собой.
– Раз всё понятно и вопросов нет, тогда становись в строй.
Группники развернулись и направились к своим шеренгам.
– Первая группа, «Урал» №…, вторая «Урал» №…, на погрузку.
– Началось… – пробурчал Прошкин, а ротный, подозвав группников и состроив презрительную гримасу, сказал, как сплюнул:
– Сбросите броню в кузове.
– Хоть так. – Кивнув, Майер направился к указанному грузовику. Масляков, ещё немного потоптавшись на месте, последовал его примеру.
Глава 5
И на старуху бывает проруха
Сейчас, стоя перед необходимостью применять оружие, Ефимов в отличие от Крыма не мучился угрызениями совести. Те, кому предстояло попасть под его прицел, сами выбрали свою судьбу. Взяв оружие, они пришли подчинить себе тех, кто не согласился с их идеологией, с их пониманием мироустройства. Они пришли и стали убивать. Они убивали без разбора. Для них жители востока Украины были вторым сортом, недочеловеками, к которым приемлемо любое насилие. Рабовладельцы – так они себя видели. Ефимов наслушался историй о зверствах бандеровцев из первых уст. Ни телевидение, ни пресса, а люди, чудом уцелевшие, порой искалеченные, дополнили и воссоздали картину происходящего. Теперь любой, кто был на той стороне с оружием, воспринимался Ефимовым не иначе как враг. А ведь был у выбранного в четырнадцатом году президента шанс сохранить целостность страны. Россия сделала шаг навстречу, признав выборы президента Украины и громогласно заявив о непризнании суверенитета Луганской и Донецкой республик. От вновь избранного президента Украины требовалось совсем немного: предоставить протестным регионам широкую автономию. Тем самым выбивалась почва из-под ног тех, кто ратовал за отделение, и проблема решалась мирным путём. Шанс у украинского президента был. Но он не пожелал им воспользоваться или ему не позволили его зарубежные покровители. Вместо обещанного мира он начал войну. И те, кто прогнулся под бандеровцами, принял их идеологию и взялся за оружие, не заслуживают ни уважения, ни сострадания. «Кто с мечом к нам придёт…» Ефимов, возможно, как никто другой не желал этой войны, понимал всю пагубность братского раздрая, но уже не видел иного выхода, кроме вооруженной борьбы. Кукловоды, те, кто стоял за разжиганием укронационализма, не для того затевали эту свару, чтобы так просто остановиться. Задачу-минимум они выполнили: в сознании части народа между русскими и украинцами пролегла глубокая трещина. Теперь кукловоды хотели, чтобы она превратилась в непреодолимую пропасть. Не допустить этого, по личному мнению Ефимова, теперь можно было только одним способом: полным, относительно бескровным разгромом Вооруженных сил Украины, сменой правительства и уничтожением или изолированием от общества членов националистических организаций.
Границу пересекли ночью. Несколько десятков километров в кромешной тьме. Впереди машина сопровождения – местные ополченцы на бежевом джипе. Бесконечное петляние среди кукурузных полей – война войной, а хлеб растить надо. Кое-где в чернильной тьме угадываются остовы сгоревшей техники. Очередной поворот, резкое торможение. Скрипнули открывшиеся дверцы. Водитель и командир как можно осторожнее опустили задний борт – никакой экстренности, чтобы прыгать через борт, не предполагалось.
– К машине, – шёпотом скомандовал группник, хотя после рёва моторов это выглядело довольно глупо.
– Где мой рюкзак? – прошипел спрыгнувший первым Боровиков.
– Хватай любой, – скомандовал Ефимов. И торопя: – Уходим, уходим!
В мыслях как всполохи красного света: «Линия соприкосновения близко, если засекли – могут накрыть артухой».
Вскоре ночная тьма скрыла уходящих, черные силуэты машин остались далеко за спиной.
– Никого не потеряли? – оборачиваясь назад, прошептал Ефимов, – провериться в тройках, доложить.