В поисках источника, обвела глазами комнату, подошла к окну. Посмотрела на крышу соседнего здания, почему-то ожидая увидеть там человеческий силуэт - никого, побродила глазами по окнам, что вровень с нашими, и взгляд мой вдруг замер.
Косые солнечные лучи, освещающие окна сбоку и скользящим своим светом делающие стёкла совершенно непроницаемыми, вдруг потускнели, а солнечный зайчик возобновил прогулку по моему лицу. Прикрываясь рукой на манер козырька, я вычислила наконец, окно, откуда тянулся лучик. Я не видела того, кто баловался с зеркальцем, но в следующий момент меня сильно тряхнуло и… Следующее, что помню – ощущение полёта: вверх и вперёд.
Кажется, у меня закрыты глаза.
Распахнула их моментально и едва не задохнулась: так стремительно надвигалось то самое окно, так быстро, что не успела не то, что понять, каким вообще образом покинула комнату, но хотя бы вскрикнуть. А в следующий миг, с ужасом ожидая столкновения, я каким-то образом прошла сквозь стекло.
И полёт прекратился так же внезапно, как и возник, оставив о себе лишь лёгкий след в виде небольшой тошноты и головокружения.
Я стояла в большой, полутёмной чужой комнате, спиной к окну, ощущая под ногами твердый и надежный пол. Странно, но свет с улицы не освещал полумрака, казалось, будто за спиной уже глубокая ночь, но я не оглянулась, чтоб убедиться, а проанализировала, что имею перед глазами. Кроме меня в комнате находится ещё какое-то количество людей, но все они сгрудились в дальней её части, у кровати. А там, среди подушек, лежит человек. Судя по атмосфере и по виду – тяжелобольной. В комнате царит траурная тишина и лишь редким шепотком переговариваются присутствующие, словно боясь потревожить больного. Мрачная, гнетущая атмосфера витает в этих стенах…
Сердце бешено заколотилось: вот сейчас кто-нибудь обернётся, увидит меня, и что тогда скажу? Как объясню постороннее присутствие?
В эту же секунду крайний человек обернулся и понуро побрёл к окну, я машинально посторонилась, но он не заметил преграды на пути, ОН НЕ ВИДЕЛ МЕНЯ.
С широкого подоконника взял стакан с водой (господи, а ведь за окном, похоже, и впрямь ночь!), бесшумно вернулся к кровати. Робко, медленными шажками, я приблизилась вслед за ним и осторожно примостилась с краю, рядом с двумя женщинами пожилого возраста и молодым мужчиной с усиками и печальным лицом. Отсюда было легко рассмотреть лежащего. Крепкий ещё, с виду, старик с пышной седой шевелюрой и такой же белой бородой, черты твердого властного характера все ещё владеют его лицом. Но на нем же и крайнее измождение - печать многодневной борьбы с недугом.
Не осталось и тени сомнений в том, что этот человек умирает. Мутноватые глаза блуждали рассеянным взглядом по присутствующим, ни на ком не задерживаясь. С некоторой обречённостью, но впрочем осознанно смотрел. После такой изнуряющей болезни мужчина находился на пороге смерти в трезвом рассудке.
Мурашки поползли по спине от всей этой гнетущей ситуации, возник порыв уйти: неважно куда, только бы покинуть эту мрачную комнату, обитель скорби, но тут его взгляд остановился на мне.
- Да… - прохрипел он, трудно разжимая тонкие губы и содрогаясь телом, - это за мной. Я вижу…
- Папочка… - тихо проговорила одна из женщин, склонясь над ним рядом, хватая за руку, - что ты говоришь?
- Она пришла за мной, - губы старика расплылись в блаженной улыбке, растерянность во взгляде исчезла, они прояснились, - я вижу…
- Кто? Кого ты видишь? Маму?
- Нет… - старику становилось всё труднее дышать и говорить, - проводит… и увижу… покажи мне дорогу…
Умирающий смотрел мне прямо в глаза.
Проследив его взгляд, родственники заоборачивались, но странным образом смотрели словно сквозь меня.
- Дай руку… - попросил старик, - Ангел мой…проводи… помоги…
- Я?
- Ты так сияешь… - лицо старика разгладилось, помолодело, - вижу… совсем не страшно…
Кто-то из родных заплакал навзрыд, царапая ватную плотную тишину.
- Дай руку… - повторил умирающий, - трудно… не вижу пути…
- Я не могу… - прошептала растерянно, ощущая, как что-то тошнотворно ворочается внутри.