Я, неопределённо мотая головой, совершенно дезориентированная, пятилась назад.
- Извините… я лучше завтра приду, вместе со всеми…
- Ну, нет! – рявкнул Пупс, - после того, что ты вынудила меня… согласиться на сделку… у тебя есть два пути: пойти на мои условия, или твоё имя немедленно будет внесено в список на отчисление. Я их как раз заполняю.
На лице Дениса Руслановича заиграла мерзкая самодовольная улыбочка уверенного в результате подонка
- Я никому об этом не скажу, - взмолилась отчаянно, - я учила всю ночь! Прошу, можно приду завтра?
- Я же сказал! – с нажимом произнёс Пупс, - выбирай. Ну, будешь «сдавать»?
Мне ужасно не понравился упор в интонации на этом слове.
Я обречённо мотнула головой. Представить себе хотя бы гипотетически, что целую его, не могла даже в кошмарном сне.
- До свиданья! – процедил преподаватель сквозь зубы, отступая и опускаясь на стул, - и прощай. Жаль, что добровольно покидаешь институт, но нерадивые студенты нам не нужны. Прилежание и усердие в учебе – залог успеха в будущем.
Он откровенно издевался, упиваясь властью.
В глазах у меня потемнело, в ушах низко, протяжно загудело. Поняв, что упрашивать бессмысленно, я в полуобморочном состоянии отвернулась и побрела к двери. Уже у выхода вдруг поняла: он ведь поступает незаконно. Можно доказать и привлечь его…
- Кстати, знаешь, кто мой родной брат? – вдруг спросил в спину шантажист.
Я остановилась, но промолчала.
- Главный прокурор города. Так что без глупостей. А если вдруг передумаешь…
- Нет, - как в тумане прошелестела я, не узнавая своего голоса.
- Тогда, всего хорошего!
Я захлопнула дверь снаружи и привалилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось, а в голове стучал в набат огромный молот. Неужели это правда? Неужто можно вот так распоряжаться судьбами тебе подчиненных людей, твоих учеников?
Тонкий голосок, идущий откуда-то из подсознания, вдруг прозвенел в голове:
- «Тебя же тяготила учёба. Теперь ты свободна! На все четыре стороны. Радуйся!»
- Чему радоваться? – оторвалась от стены и заставила себя двинуться к лестнице, - меня выгонят. Если завтра приду – срежут на зачёте, опозорят перед остальными и всё равно отчислят.
- «Тебя волнует мнение окружающих?»
- Больше родителей… - разговаривая сама с собой, начала спускаться, - мама мне этого не простит.
- «Да уж, мама нашла тебе уже местечко по специальности…Для неё это будет ударом. Таким же, каким было для тебя её сообщение о предстоящей работе».
- Не просто ударом, крахом всех моих надежд на свободу…
- «А ты считаешь, что свободу кто-то должен дарить и обеспечивать? Добудь её сама!»
- Как? – я споткнулась на ступеньке.
- «Откажись, например, от всего, что тебе мешает. Начни, наконец, делать то, что просит душа, а не родственники, сделай сама первый шаг!»
- Так просто? – усмехнулась сквозь слёзы, ощущая, как из глубины души поднимается снова томление, страстное желание, граничащее с безумством, что-то изменить.
- «Хуже уже не будет».
- Так говорят пессимисты. А оптимисты возражают: будет, обязательно будет!
Пелена слёз затмевала видимость, размазывала окружающую реальность. Внутренний голос молчал.
Сделать первый шаг? Вот так, просто, без какой-либо базы, поддержки, единомышленников? Всё бросить и круто поменять образ жизни? Мысли метались в голове, но её уже заполнял незнакомый доныне пьянящий кураж. Неужели не смогу?
Может быть, действительно существует судьба и она методично ведёт нас к наилучшему решению, когда пряниками, а когда – пинками? И сейчас именно судьба направила Светку мне навстречу, а потом говорила устами Пупса?
Адреналин взорвался внутри и пошел по крови.