Щеки наливаются краской от такого неприкрытого сарказма. Он что думает, я не понимаю этого?
— Я ничего не помню, ─ стараюсь держать себя в руках и объяснить этому тугодуму все поподробнее. ─ Совсем. Не умею, ни читать ни писать, да и о нашей стране, — тут я едва удерживаюсь, чтобы не сказать о мире. — Ничего не знаю. Как же я жить буду?
Мрачный взгляд Теодора буквально жжет меня и заставляет чувствовать глупо.
— Но доктор в больнице уверил меня, что это временно, ─ и столько изумления в его голосе, что я даже внутренне хмыкаю.
— А сколько это "временно" продлится? День? Месяц? Год? Сколько мне ходить необразованной? ─ стараюсь достучатся до его серого вещества.
Эмерей буравит меня нечитаемым взглядом, а я скрещиваю пальцы под столом на удачу.
— Тео, а ведь девочка права, — встревает в наш разговор Риган. — К тому же это может помочь ей все вспомнить.
На несколько минут за столом воцаряется тишина, которая нарушается лишь методичным стуком собачьего хвоста по полу, видимо щенок снова выпрашивает у Сета лакомство.
— Хорошо, — медленно, растягивая звуки, произносит Теодор. — Поговорю с мастером Дуги.
Улыбаюсь от радости на все тридцать два, чем ввергаю уважаемого лэрда в небольшой ступор. Что ж читать, я думаю, научусь быстро, главное буквы запомнить, будем надеяться, что тут не так как в восточных странах — один иероглиф обозначает целое слово, а то и несколько.
Но я ничего не знаю о мире, в который попала, и этот пробел тоже не мешало бы заполнить. Об этом сразу же и говорю Эмерею. На сей раз он думает значительно дольше. Я с тревогой смотрю на упрямую складочку, прорезавшую его переносицу, и в ожидании стискиваю кулаки. Не знаю почему это так важно для меня, но отделаться от этого ощущения не могу.
— Па, — внезапно подает голос Сет. — Пускай Эва со мной ходит на уроки.
Удивленно округляю глаза. Не успеваю подобрать с пола челюсть, как получаю еще одну неожиданную поддержку.
— И правда, Тео, — одобряет эту идею Риган. — Это дельная мысль.
Граф растеряно смотрит на этих неожиданных союзников и вздыхает.
— Что ж. Пускай, — с видимым неудовольствием говорит он. — Ума не приложу, зачем тебе политология, история, естествознание. Большинство женщин считают эти предметы скучными…
— Я так не считаю, — качаю головой, радуясь своей победе и обретению двух таких чудесных защитников.
Граф скептически смотрит на меня, но ничего не говорит. Ужин заканчивается уже в привычном для нас молчании, только мы с Сетем время от времени заговорщиски переглядываемся, а доктор посматривает на нас с непонятной улыбкой.
— За одно и за Сетом приглянешь, — в самом конце трапезы добавляет Теодор, грозно взирая на сына. — А то этот ребенок думает — я не знаю, что он иногда сбегает с уроков…
Сет покаянно опускает голову, но я на секунду вижу в его глазах некий бунтарский огонек, который, впрочем, тут же сменяется на взгляд невинного агнца. А этот парень совсем не прост.
С мастером Дуги мы вместе составляем мой план обучения. Не знаю, кто его поставил в известность о моей проблеме — Теодор или доктор, но он весьма трепетно и терпеливо относится ко мне. Да и вообще этот милый и наивный старичок мне сразу нравится. Он чем-то неуловимым похож на нашего завкафедрой Николая Афанасьевича и сразу завоевывает мою симпатию и доверие. Естественно в пределах разумного.
Буквы виниконского языка оказались не настолько сложными, более того, я даже нашла несколько символов очень похожих на латинские. Это вселяло уверенность и оптимизм. С цифрами оказалось еще проще, выучить их было нетрудно, математические операции я и так знала, а решение особо мудреных задач мне было и не нужно.
Через некоторое время у меня получалось уже довольно-таки сносно читать детские книжки по типу “Курочки рябой”. Именно этой народной сказки в Виниконии, естественно, не было, зато присутствовали другие: “Тильда и волшебный орешек”, “Золотой тюлень и жадная вилланка”, “Алая Ленточка”. Некоторые предания были мне не известны, но встречались и такие, в которых я с легкостью угадывала знакомые с детства сюжеты.
Это наталкивало на мысли, что теории о параллельных Мирах и Вселенных, о перемещении во времени и пространстве, о мосте Эйнштейна — Розена и квантовой норе, имеют место быть. Просто однажды наш мир пошел по одному пути развития, а этот по совершенно другому — техно-магическому. При мне никто не кидался файерболами, не плевался огнем, не махал волшебной палочкой. Но я видела, как зажигаются волшебные светильники, доктор с помощью одного лишь прикосновения определял, например, наличие перелома или сердечную недостаточность, снимал боль или приостанавливал кровотечение, а шоковая терапия проводилась не с помощью электричества, а с помощью магического импульса.