С прибытием флотских, взрослые внезапно вспомнили, что основной состав поисковых партий составляют подростки, рабочий день которых по всем законам не должен превышать четырех часов (до этого у них была коллективная амнезия), и мигом вымели всех, кому не исполнилось пятнадцать, из отсеков аварийного корабля.
– Что ж, ребята, поздравляю вас. Вы пережили свою первую спасательную операцию, – сообщил Нокс, когда они утрамбованные, словно сельди в бочке, летели обратно на Торманс. – Даст Бог, и вам никогда в жизни не доведется поучаствовать в ещё одной. Не сказать, чтобы совсем без потерь, но мы справились, не посрамили честь Патруля. Особо хочу отметить наших юных помощников, – он кивнул на группу, кучковавшуюся у дальней стены пассажирского отсека. – Буду рад, когда придет время, каждого из вас назвать своими коллегами. Вы – лучшие представители подрастающего поколения…
Этаниэл почти не слушал слов офицера, все распрягавшего о том, какие они все молодцы. Он вовсе не чувствовал себя героем. То чувство необходимости, толкавшее его вперед в мрачные и опасные коридоры «Мари Амбер» пропало, он больше не был там нужен, и внутри у него осталась щемящая пустота и боль от того, что он не смог помочь слишком многим. Очень хотелось поговорить об этом с кем-то, кто поймет, например, с Гактом, но тот все еще был там и не мог выслушать, а грузить своими проблемами ребят, в глазах которых плескалась такая же тоска и грусть, он не желал. Им и так тяжело.
– Ты чего приуныл? – тихо спросил его Маттиас, когда голос по интеркому объявил о стыковке.
– Не знаю, – честно признал подросток. – У меня такое чувство, что я мог бы сделать больше… Что…
– У всех оно есть, – кивнул Маттиас. – Все мы что-то оставили там, на «Мари Амбер». Но мы многое и приобрели. – Он потянулся к карману комбинезона, бывшего ему на пару размеров больше, и достал из него небольшой, сложенный вчетверо листок бумаги. – Это мне перед отлетом передала одна из девочек, которую мы спасли из лазарета. Видно, она прониклась рассказами, которые врачи там им про нас понарассказывали.
Этаниэл развернул листок и увидел довольно кривой детский рисунок, в котором энтузиазма было гораздо больше, чем умения. Там были изображены два ярко-желтых человечка, в руках несущие множество человечков поменьше сквозь нагромождение каких-то палок и загогулин на схематично нарисованный корабль. Сверху нетвердой детской рукой было выведено: «АнГИлы ХрОнитЕлы». Непонятно от чего, но губы Этаниэла впервые за эти несколько дней тронула улыбка, а потом он искренне рассмеялся.
– Знаешь, – стирая выступившие на щеках слезы, произнес Этаниэл, – я, кажется, определился с будущей профессией. Как ты думаешь, Гакт составит нам протекцию при приеме на работу?