Из дела Монса видно, что он действительно был обличен во взяточничестве и разных злоупотреблениях. Пользуясь милостями Екатерины и Петра I, он зазнался, как поступали и многие другие временщики. Петр, который всю жизнь преследовал взяточников, естественно, был в гневе, тем более что к этому примешивалась и его тайная ревность.
Хотя вряд ли можно было серьезно предположить, чтобы Екатерина в обращении с Монсом дала повод к такой ревности. Она была слишком благоразумна и понимала, что от императора невозможно что-либо утаить, поэтому из соображений собственной безопасности не позволяла себе преступных шалостей.
Она видела это на примере Евдокии и Глебова. На Евдокию Пётр уже не имел никакого права, после того как сам отверг ее. Много лет прошло после её разлуки с царем, когда она сошлась с Глебовым. Однако когда Пётр узнал об их любовной связи, то не простил им обоим.
Поэтому добрые отношения Петра к своей супруге и влияние императрицы при дворе продолжались до самой его кончины. Екатерина помирила вдову царя Ивана Алексеевича царицу Прасковью с ее дочерью Анной, и только по ходатайству Екатерины мать простила Анну – так высоко ценилась в царском семействе личность Екатерины.
В ноябре 1724 года, уже после казни Монса, совершилось обручение герцога Голштинского с дочерью Петра и Екатерины Анной. Это было сделано по настоянию Екатерины, которая давно покровительствовала герцогу, но Пётр медлил с согласием на этот брак по политическим соображениям.
Болезнь и смерть Петра
Пётр I смертельно заболел в январе 1725 года. Доктор Блюментрост, лечивший его, ошибочно принял эти признаки за болезнь мочевого пузыря и решил, что у него образуется каменная болезнь. Пётр не терпел никакого лечения и плохо соблюдал предписания врачей.
3 января 1725 года он производил выбор нового «князя-папы» в своем Всешутейском и Всепьянейшем Соборе, где много пил. Это подорвало его здоровье, и в январе усилившиеся боли заставили его созвать на совет других врачей.
Итальянец Лазарити нашел, что болезнь Петра происходит от внутренней язвы, и советовал сначала выпустить накопившуюся мочу, а потом лечить язву, но Блюментрост был против и продолжал лечение по-своему, пока страдания царя не дошли до крайней степени. Екатерина в это время ни на минуту не оставляла супруга.
22 января Пётр пожелал, чтоб вблизи его спальни устроили подвижную церковь и совершили богослужение. После этого он исповедовался и причастился.
Лазарити настоял на выпуске мочи. Операция была проведена английским врачом Горном, и Петру сразу стало легче. Все обрадовались, и весть об этом распространилась в народе, который сходился толпами в церквях молиться о выздоровлении императора.
На следующую ночь Пётр спал спокойно, и надежда на выздоровление возросла. 26 января он попросил есть. Ему дали овсяной кашицы, но едва он съел несколько ложек, как у него начались судороги, а затем лихорадочные припадки. Врачи осмотрели его и нашли, что надежды на спасение нет – язва в мочевом канале превратилась в гангрену.
К Петру допущены были сенаторы и вельможи. Он вспомнил старинный обычай своих предков: когда их поражала тяжкая болезнь и они чувствовали близость смерти, то спешили сделать добрые дела, чтоб умилостивить Бога за свои грехи.
Он указал освободить всех преступников, осужденных на каторжные работы, исключая убийц или осужденных за преступления против религии и верховной власти. Было дано прощение дворянам, не явившимся на смотр по царскому указу и подлежавшим потере движимого и недвижимого имущества. Все помилованные должны были в знак благодарности молиться Богу о его выздоровлении.
В тот же день после полудня архиереи и члены Синода совершили елеосвящение. Следующую ночь Пётр провел беспокойно. Он бредил, вскакивал с постели, и его с большим трудом удерживали. В полдень Пётр решил выразить свою последнюю волю.
Ему подали письменные принадлежности, но он написал только неразборчивые знаки, которые после, по догадкам, растолковали как слова: «Отдайте все…» Он позвал цесаревну Анну Петровну, но, когда она явилась к отцу, он уже не в силах был произнести ни одного слова…
Ночью троицкий архимандрит предложил ему еще раз причаститься и, в случае согласия, просил его шевельнуть рукою. Пётр не в силах был говорить, но с трудом шевельнул рукою. Его немедленно причастили, и сразу после этого началась агония.
Тверской архиепископ Феофилакт Лопатинский читал над ним отходную до тех пор, пока у царя не прекратились признаки дыхания. Екатерина закрыла ему глаза и в изнеможении упала на постель умершего императора. Было пять часов с четвертью утра.