То же самое относилось и к залу. С потолка свисали знамена Первого, стены украшали триумфальные венки и трофеи с планет, покоренных до обнаружения Калибана.
Частичка легиона, сохраненная в сердце Ангеликасты, будто насекомое, застывшее в янтаре. Кивок в сторону былой верности, хотя во всем остальном — титулах и структуре, клятвах и боевых доктринах — обычаи Ордена вытеснили порядки Темных Ангелов.
Астеляна вновь посетило озарение. Зал давно уже готовили к сегодняшнему представлению, так давно, что Лютер умышленно сохранил резные двери с символикой Первого. При взгляде на них любому посетителю показалось бы, что все осталось прежним. Палата за порогом была семенем, из которого при необходимости возродили бы уклады легиона, последней ниточкой преданности Терре и ее сверхчеловеческому сыну, назначенному правителем Калибана.
Думая об этом, Мерир вспомнил, как долго Лютер ждет возвращения примарха. Насколько тяжело честолюбивому гроссмейстеру переносить неизвестность?
Первый магистр громко объявил о прибытии гостя. Белат вошел следом за ним, но тут же остановился — легионеры, поднявшись со скамей, разразились аплодисментами и ликующими криками. Магистр капитула огляделся по сторонам. На его лице отражалось нечто среднее между смятением и восхищением.
Захариил, который молчал весь остаток пути до Ангеликасты, помедлил в дверях. Когда Астелян жестом пригласил Белата идти дальше и двинулся за ним по пятам, библиарий держался в нескольких шагах позади.
Лютер встал с кресла и вскинул руки, призывая к тишине. Бурные проявления восторга, якобы стихийно охватившего воинов при виде благородного сына Льва, постепенно угасли.
— Мы с уважением и благодарностью приветствуем вернувшегося героя! — объявил гроссмейстер. — Слишком долго нас не посещали братья, что сражаются в Крестовом походе Императора. Теперь, когда один из них здесь, давайте же выслушаем принесенные им вести о войне и восславим его триумфы!
Космодесантники вновь одобрительно взревели. Под грохот оваций Белат зашагал быстрее. Когда магистр капитула наконец добрался до престола в дальнем конце зала, он уже был совершенно не в своей тарелке. Мерир внимательно наблюдал за ним, наслаждаясь неловкостью легионера. Чем неистовее звучали восхваления, тем заметнее съеживался Белат.
— Магистр Лютер, — произнес он сквозь шум, — я надеялся, что мой визит будет негласным. Об этом говорилось в моем послании.
— Прошу, извини братьев за такое воодушевление, — ответил гроссмейстер, вновь утихомирив собравшихся взмахом руки. Как только воины смолкли, Лютер продолжил: — До сих пор мы получали известия о деяниях легиона лишь опосредованно и захотели почтить тебя.
— У меня есть новости, но только для твоих ушей, — понизив голос, сказал Белат. — О мрачных событиях в Галактике, охваченной войной.
— Понимаю. — Улыбавшийся гроссмейстер тут же посерьезнел и обернулся к офицерам в зале. — Владыки Калибана, наш брат несколько ошеломлен вашим приемом. Позднее мы отпразднуем его прибытие, как он того заслуживает, но сейчас, прошу, вернитесь к своим обязанностям. И помните, что следует пресекать пустую болтовню и слухи в ваших подразделениях. Вскоре последуют официальные сообщения, до тех пор рядовые воины не должны отвлекаться от тренировок и текущих занятий.
Когда Темные Ангелы двинулись наружу, от шеренги отделился единственный легионер — лорд Сайфер. Лютер снова сел в кресло, хранитель традиций встал у его левого плеча. Оба молчали, гроссмейстер не смотрел на своего советника.
— Захариил, Астелян, — позвал он, когда воины повернулись к выходу. — Останьтесь со мной еще на некоторое время.
— Мне приказано передать известия только тебе, лорд Лютер, — возразил Белат, особенно сердито взглянув на библиария.
— Перед тобой мой ближний круг, мои доверенные помощники. Я передал бы им все, что ты собираешься сказать мне, поэтому не стоит тратить время и делать из меня обычного курьера.
— Не хотел тебя оскорбить, магистр Лютер, — поспешно произнес Белат.
— Все в порядке, брат, это просто вопрос практичности, — добродушно отозвался гроссмейстер. Сузив глаза, он мгновенно сменил тон и спросил: — Лев еще жив?
К удивлению Астеляна и, судя по выражению лица, гроссмейстера, их гость ответил не сразу. С трудом сглотнув, воин на секунду отвел глаза.
— Мы верим в это.
— Верите? — Лютер подался вперед, опершись на подлокотники. — Кто верит во что?
— О чем тебе уже известно? — спросил Белат, вновь уклоняясь от прямого ответа. — О Хорусе, восстании?