Сейчас Захариил слышал эту нежную песнь о жизни и красоте, пронизанную меланхоличными нотками одиночества и отверженности. Осеннюю балладу, в которой страх зимы сочетался с воспоминаниями о долгих днях лета.
Тайный зал служил местом сбора, но не для псиоников, а для их силы. Символы в нем перенаправляли и очищали энергию варпа, протекающую через них. Голодный дух Калибана удерживался взаперти и не смешивался с ней, поэтому мистики спокойно использовали эту мощь.
Целую эпоху планета жаждала вернуть утраченную связь. Всю свою бессмертную жизнь Уроборос пытался воссоединиться с владениями, из которых был похищен. Его секрет всегда находился здесь, укрытый за каменными стенами и свинцовыми оберегами. В хранилище, непроницаемом снаружи.
Захариил раскрыл разум, выпуская на волю принесенную им частицу Уробороса.
Теперь на Калибан снова придет весна.
Психический отголосок, словно семя, пустил ростки в сознания других мистиков. Сначала они боролись, как и Захариил когда-то. Человеческий страх, первобытный и неодолимый, заставлял их сопротивляться. Но Уроборос подпитывал себя варпом, упивался силой, так надолго отнятой у него. Защита, воздвигнутая на примитивных наставлениях Израфаила и подобных ему, рушилась под натиском воли Калибана.
Все быстрее, один за другим, мистики впускали в разум энергию планеты, позволяя открыть себе глаза и мысли на ее великолепие. Лишь Вассаго неосознанно оттолкнул дух мира, но через мгновение уступил.
Вырастая за ментальной преградой, Уроборос направил свою мощь вовне. Свинец на стенах начал плавиться, вытекать из резных желобков. Узоры обережных рун испарялись под напором псионической силы изнутри и снаружи.
Как утес неизбежно рушится, подточенный непрерывными приливами, так рассыпался и барьер хранящих символов. В брешь хлынул поток энергии Калибана.
Она наполнила тело Захариила, и псайкер рассмеялся. Ученики захохотали вместе с ним.
— Братья, — сказал он, открывая глаза, что сияли изумрудно-зеленым светом. — Отныне у нас единая цель, одно видение будущего.
— Воля Калибана будет исполнена, — ответили мистики.
Глава 16:
Запереть конюшню
В восточном зале резиденции находился архитектурный макет столицы Макрагга, который нравился Льву гораздо больше, чем гололитовые изображения Цивитас в инфохранилищах «Непобедимого разума». Хотя пригибаться, чтобы взглянуть на идеально воспроизведенные откосы Скалы Галлана или остроконечные крыши Палестры, было не совсем удобно, примарха радовала осязаемость модели. Видя материальный объект, он чувствовал, какие идеи воплощены в планировке города. Световые проекции никогда не вызывали подобных ощущений.
— Очень упорядоченно, — сказал Эль’Джонсон, переведя взгляд с рядов хлебных амбаров на своих братьев.
Сангвиний стоял чуть поодаль, не просто погруженный в раздумья, но почти утонувший в них. Жиллиман нахмурился:
— Домус выстроен кое-как, но я, следуя советам отца, решил не тратить время на организацию того, что активно сопротивляется организации. Кроме того, имеются аргументы в защиту естественного расширения кварталов. Порой народ в своей мудрости отыскивает куда более элегантные решения, чем создают теоретики для практической реализации.
— Люди сами могут обустроиться, — подытожил Лев.
— Пожалуй, так будет лаконичнее, да, — признал Робаут. — Я полагаю, Альдурук не слишком отличается от Цивитас? Он возведен по установленным имперским схемам с разделением на зоны?
— На участках за стенами мы стремились следовать имперским нормативам. Сам город больше похож на Каструм, его облик скорее определяется ландшафтом и требованиями безопасности, чем генеральным планом. — Посмотрев на внутренние укрепления Цивитас, Эль’Джонсон покачал головой. — Хотя Альдурук намного более… вертикален.
Жиллиман вопросительно взглянул на брата.
— Он в основном вырублен в горе, — пояснил Лев. — Вокруг пика Ангеликасты до самой равнины почти нет плоских участков. Город в целом напоминает спираль, идущую от центрального донжона к внешним воротам.
В ответ примарх Ультрамаринов молча кивнул. Он взглянул на Сангвиния, но император неподвижно смотрел на макет города, мысленно пребывая где-то вдалеке.
— Брат, мне кажется, ты не особенно следишь за нашими стараниями, — сказал Эль’Джонсон, выпрямляясь. — Еле вымолвил, что одобряешь мой план.
— Любое решение, принятое тобой и Робаутом, будет исключительным, — произнес Кровавый Ангел. Его лицо слегка оживилось, как будто пришла в движение прекрасная статуя. Сангвиний улыбнулся, но одними губами. — Я не настолько тщеславен, чтобы надеяться улучшить замысел, созданный двумя столь недосягаемыми интеллектами.